— Нет, — говорю я. — Я вам верю.
Доктор кивает кому-то в сторону.
— Начали!
И я проваливаюсь в вязкую бесцветную тьму.
Страница последняя. Я лежу на койке и по некоторым малоуловимым признакам понимаю, что койка эта отнюдь не из моего дома. Слегка прихватывает левую руку. Выволакиваю ее из-под одеяла и внимательно рассматриваю. Рука как рука. Пытаюсь понять, где я и как сюда попал. Тщетно.
Открывается дверь. Вваливается знакомый, длинный и черный. Анри Гиборьян, псевдоним Алкиной. На голове дурацкий серебристый шлем.
— Привет!
— Привет! — отвечаю.
— Ты помнишь себя?
— Конечно! — говорю. — Диггер ЮНДО. Жюль Карне, псевдоним Орфей. Давний приятель одной дубины по прозвищу Алкиной.
— Прекрасно! — Алкиной сияет. — Рад за тебя!
— Что у тебя на голове?
— Украшение… Как себя чувствуешь?
— Нормально. А что со мной было?
— Плохо с тобой было. Отделали тебя и отделали так, что еле по кусочкам собрали.
Я снова вытаскиваю из-под одеяла саднящую левую руку.
— Вот-вот, — говорит Алкиной. — Руку нашли позже всего остального.
— Кто это меня? — спрашиваю.
— Кабы знать!
— А где я?
— В нашей клинике, в Швейцарии.
— У Бакстера?
— У него, родимого. Он тебя и собрал. Так что можешь считать его своим вторым отцом.
— Бакстер свое дело знает, — говорю я удовлетворенно. — А что это у тебя за шлем на башке? В космонавты собрался?
— В космонавты собираться предстоит тебе. Но об этом несколько позже, когда совсем выкарабкаешься. Скажу только, что отныне ты — Жюль Карне, псевдоним Ридер.
— Сероват псевдоним-то! Раньше был красивее…
— Зато полностью соответствует действительности.
Алкиной дружески треплет меня по плечу и, кивнув на прощанье, выкатывается из палаты. Я в изнеможении откидываюсь на подушку и тут же отключаюсь.