— Нет, не кончено, друг мой!.. — ответила она, тронутая его тоном.
— Только я нашел вас и сразу же опять теряю!
На глаза у него навернулись слезы.
— Друг мой! — повторила она.
Он прикрыл глаза рукой и отвернулся, чтобы скрыть волнение.
— Не огорчайтесь, — сказала она, касаясь рукой его руки.
Тут он снова вспомнил немецкую девочку. Оба замолчали.
— Почему вы так долго не приходили? — заговорила она наконец. — Я искала встречи с вами, а вы не откликались.
— Да ведь я не знал, не знал… — ответил он. — Скажите, это вы столько раз помогали мне, а я и не догадывался?.. Вам я обязан тем, что меня пустили в Германию? Вы были моим ангелом-хранителем?
— Я была счастлива хоть чем-нибудь помочь вам, — ответила она. — Я вам стольким обязана!
— Да чем же? — спросил он. — Я ничего для вас не сделал.
— Вы сами не знаете, что вы значили для меня.
И тут Грация заговорила о тех временах, когда девочкой встретила его у своего дяди Стивенса и его музыка показала ей все то прекрасное, что есть в мире. Постепенно оживляясь, она легкими, туманными и прозрачными намеками открыла ему свои ребяческие чувства, рассказала, как сострадала его горестям, как плакала, когда его освистали в концерте, и как послала ему письмо, на которое он не ответил, потому что оно не дошло до него. А Кристоф слушал ее и чистосердечно относил к прошлому нынешнее свое чувство и нежность, какую внушало ему это милое лицо.
Они дружески весело разговаривали на самые безразличные темы. Кристоф взял руку Грации. И вдруг оба замолчали — Грация поняла, что Кристоф ее любит. И Кристоф тоже это понял…
В свое время Грация любила Кристофа, а его это не трогало. Теперь Кристоф любил Грацию. У Грации же осталось к нему спокойное, дружеское чувство — она любила другого. Нередко случается, что часы жизни одного опережают часы жизни другого, и от этого меняется вся жизнь обоих.
Грация отняла руку, и Кристоф покорился. Несколько мгновений они смущенно молчали.
— Прощайте, — произнесла Грация.
— Значит, все кончено? — повторил Кристоф свою жалобу.
— Должно быть, так лучше.
— Мы не увидимся до вашего отъезда?
— Нет, — сказала она.
— Когда же мы увидимся?
Она с грустным недоумением развела руками.
— Так зачем же, зачем мы встретились снова? — сказал Кристоф.
Но, увидев упрек в ее глазах, поторопился сам ответить:
— Нет, нет, простите, я несправедлив.
— Я буду думать о вас постоянно, — сказала она.
— Увы! Я даже думать о вас не могу, — ответил он, — я ничего не знаю о вашей жизни.
Спокойно, в нескольких словах описала она свою жизнь, свои повседневные занятия. Она говорила о себе и о муже с обычной своей светлой, задушевной улыбкой.