Картер дал таксисту название отеля и прикрыл глаза.
Забудь операцию «Обольщение», Джонс!
План мести оставил горький привкус у него во рту. Как он мог намеренно причинить боль Фебе, когда она и так несчастна? Его переполнило желание стереть печаль с ее глаз.
Как сказал Рик? Что-то вроде того, что когда спишь с женщиной, чтобы вычеркнуть ее из своей жизни, она еще глубже залезает тебе под кожу? Его дружок оказался тысячу раз прав. Очень плохо, что Картеру не хватило ума понять предостережение, потому что сейчас он завяз выше головы.
Будь он проклят, если расстанется с Фебой, хотя бы не попытавшись как-то наладить отношения с ней. Но жизнь Фебы вращается вокруг Капитолийского холма. Препятствие, но вполне преодолимое.
Он был абсолютно уверен, что сможет сделать Фебу счастливой. Для этого надо только убедить ее оставить Вашингтон, нелюбимую работу и деда.
Феба оказалась на распутье, перед выбором между двумя людьми, которых любила больше всего на свете.
Она отчаянно пыталась сопоставить факты и выработать приемлемый вариант. Картер считает, что она его предала, а она все эти годы полагала, будто он не любил ее настолько, чтобы остаться с ней.
Остро осознавая присутствие Картера у себя за спиной, она разложила на столе фотографии, словно раскладывая пасьянс.
Снова любить Картера означало покинуть деда на наиболее важном этапе его карьеры, рискнуть быть отторгнутой им и потерять единственного члена семьи, который у нее остался.
Она посмотрела в настороженные глаза Картера.
— Отдай мне негативы, и я перестану тебе досаждать.
Он помотал головой.
— Негативы не здесь, и если ты не останешься на воскресенье, наша сделка отменяется.
Безвыходное положение. Жизнь Картера и его компании проходит в Северной Каролине, а она большую часть года проводит в округе Колумбия. Прошлое научило ее, что отношения на расстоянии не работают.
— Картер…
— Никаких переговоров, Феба. Тогда… — он ткнул через ее плечо в фотографии, — ты выглядела счастливее.
— Меня окружали люди, которых я любила. Бабушка с дедушкой. Ты.
Он склонился над ней, опершись руками о стол по обе стороны от нее и пригвоздив ее к месту.
— Какая твоя любимая? Моя эта.
Он указал на одну фотографию, и Феба живо вспомнила, какой трепет она испытывала, когда они делали свои первые запретные снимки.
Стараясь отрешиться от налета чувственности, Феба сглотнула и издала глубокий вздох.
— Что теперь?
Картер опустился на колени и обхватил руками ее запястья.
— Я снова влюбляюсь в тебя, Феба, и хотя я еще не прошу тебя стать моей женой, то, что было между нами двенадцать лет назад, никуда не ушло. От нас зависит, предпримем ли мы еще одну попытку.