Промокшая ткань льнула к кружевам бюстгальтера и к нежной, точно персик, коже, и это страшно отвлекало от порученной Корту работы. Сладкий аромат духов Трейси смешивался с отдушкой детского мыла — такой запах вызвал у него в мозгу что-то вроде короткого замыкания.
— Корт?
Он поспешно схватил полотенце и развернул его. Передавая ему Джоша, Трейси провела кончиками пальцев по его груди. Корт вздрогнул, как от удара током. Какое у нее высокое напряжение!
Ужаснувшись, что может уронить ребенка, он завернул его в полотенце.
— Расслабься, Корт. Твое волнение передается ему.
Он отдал мальчика Трейси и при этом нечаянно задел ее грудь. Она ахнула, и их взгляды встретились.
Как обидно видеть эти карамельные глаза настороженными. Он сглотнул и убрал руки в карманы.
— Прости.
Соблазнять Трейси он не собирался. В Техасе он будет три месяца, даже меньше, а Трейси заслуживает большего, чем короткая временная связь. А больше он не может ей дать. Да и не такой он дурак, чтобы предоставить еще одной дамочке возможность вытереть об него ноги.
— Я крикну, когда кроватка будет готова. — И он поспешил выбраться из крошечной ванной.
Плач Джоша разбудил Трейси в два часа ночи.
Она лежала в темноте, дожидаясь, пока малыш успокоится, но он только больше возбуждался.
Вчера, перед тем как лечь спать, они с Кортом договорились, что будут сменять друг друга. Сейчас была очередь Корта, но Джош плачет уже почти полчаса.
Откинув одеяла, Трейси влезла в халат, поднялась по внутренней лестнице и постучала. Ответа не было. Не может же он спать, когда ребенок плачет? Она повернула ручку, обнаружила, что дверь не заперта, и вошла.
Корт, в одних рабочих штанах врача-хирурга, низко сидевших на узких бедрах, ходил взад и вперед по комнате, а Джош плакал, уткнувшись в его плечо. Мышцы плеч танцевали, когда отец неуклюже шлепал ребенка по напряженной спинке и растирал ее.
— Все путем, малыш. Скоро научимся. Все так говорят. Потерпи немного, хорошо?
Корт, дойдя до конца комнаты, повернул и остановился как вкопанный, увидев ее.
— Черт. Извини, что мы тебя разбудили.
— Не ругайся в присутствии ребенка, — машинально упрекнула его Трейси.
Освещение было слабым, но все равно она заметила четко очерченную мускулатуру широкой груди и плеч. В темных волосах на груди поблескивал маленький золотой медальон. Она не хотела думать, что у него надето — или не надето — под тонкой тканью брюк. Корт всегда был сильным, но десять лет назад он был восемнадцатилетним подростком. А сейчас… Трейси облизнула губы.
— Ты сменил ему белье и дал бутылочку?