Но как только он ещё раз взглянул на мёртвую змею на двери, то сразу догадался.
— Он говорит на змеином языке?
— Молодец, — кивнул Дамблдор, улыбаясь.
Оборванец тем временем надвигался на Огдена, с ножом в одной руке и палочкой в другой.
— Послушайте… — начал было Огден, но опоздал. Прозвучал резкий треск, и в следующее мгновение Огден уже лежал на земле, схватившись за нос. Между пальцев брызгала какая-то желтоватая гадость.
— Морфин! — раздался громкий голос.
Из дома выскочил пожилой человек, с такой силой захлопнув за собой дверь, что прибитая к ней змея беспомощно закачалась. Он был ниже первого и очень странно сложён. Его слишком широкие плечи и слишком длинные руки вместе со светло-карими глазами, коротким ёжиком волос и морщинистым лицом придавали ему вид могучей старой обезьяны. Старик остановился возле незнакомца, который с ножом в руке хихикал над Огденом, лежащим на земле.
— Из Министерства, да? — спросил старший, глядя на Огдена сверху вниз.
— Совершенно верно! — гневно отозвался тот, ощупывая лицо. — А вы, как я понимаю, мистер Гонт?
— Ага, — подтвердил Гонт. — Съездил вам, да?
— Вы правильно догадались, — огрызнулся Огден.
— Но вы ведь должны были предупредить, что придёте, так? — вызывающе сказал Гонт. — Это частное владение. Вы не можете припереться сюда, а потом удивляться, что мой сын защищается.
— Позвольте, от кого защищается? — спросил Огден, поднимаясь на ноги.
— От тех, кто сует нос не в свои дела. От незваных гостей. От магглов и прочих отбросов.
Огден направил волшебную палочку на свой нос, из которого все ещё лилась гадость, похожая на жёлтый гной, и этот мерзостный поток тут же иссяк. Гонт сказал Морфину одними губами:
— В дом. Без разговоров.
Теперь Гарри был настороже и сразу узнал змеиный язык. Он понимал, что говорилось, одновременно различая и жутковатое шипение, — единственное, что мог слышать Огден. Сначала Морфин, похоже, хотел возразить, но отец так угрожающе на него глянул, что он, передумав, заковылял к дому, странно раскачиваясь при ходьбе, и хлопнул входной дверью так, что змея снова печально колыхнулась.
— Я здесь из-за вашего сына, мистер Гонт, — сказал Огден, вытирая с сюртука остатки гноя. — Это же был Морфин, верно?
— Ну да, Морфин, — равнодушно отозвался старик. — А вы чистокровный? — с неожиданной враждебностью поинтересовался он.
— Это к делу не относится, — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, как растёт его уважение к чиновнику министерства. Гонт, очевидно, считал иначе.
Он взглянул, прищурившись, на лицо Огдена и пробормотал явно оскорбительным тоном: