— Лучшие среди своих одногодков… лучшие, каких я знал… ужасно… ужасно…
Хорохорн заунывно тянул:
С трудом дотащили героя Одо
В места, где взращён был юнец, —
Колпак наизнанку, и сломана палка —
Такой вот печальный конец.
— …ужасно, — вздохнул Хагрид, его большая косматая голова упала на руки, и он тут же захрапел.
— Извини, — икнул Хорохорн. — Ничего не могу поделать — слон на ухо наступил.
— Хагрид говорил не про пение, — тихо пояснил Гарри, — а про смерть моих родителей.
— А… — Хорохорн чуть не рыгнул. — Ох, лихо… Да, это было… правда ужасно. Ужасно… ужасно…
Не найдя больше что сказать, он занялся наполнением кружек.
— Гарри, ты ведь вряд ли… вряд ли что помнишь? — неуклюже поинтересовался он.
— Нет, — мне ведь был всего год, когда они погибли, — сказал Гарри, глядя на пламя свечи, трепетавшее в моменты громких хагридовых всхрапов. — Но мне удалось довольно много узнать, что тогда произошло. Мой папа погиб первым. Вы знали об этом?
— Н-нет, не знал, — приглушённо ответил Хорохорн.
— Да… Волдеморт убил его, а потом перешагнул через тело и направился к маме, — сказал Гарри.
Хорохорн заметно вздрогнул, но не смог отвести полный ужаса взгляд от лица Гарри.
— Он приказал ей отойти, — безжалостно продолжал тот. — Он сам сказал мне, что она могла бы и не умирать. Ему нужен был только я. Она могла спастись.
— Ой, лихо-лихо, — выдохнул Хорохорн. — Она могла… ей не надо… Это ужасно…
— Да, лихо, — голос Гарри был едва слышен. — Но она осталась. Папа уже был мёртв, но она не хотела, чтобы я тоже умер. Она пыталась остановить Волдеморта… но он только смеялся…
— Хватит! — прервал Хорохорн, поднимая дрожащую руку. — В самом деле, мой дорогой мальчик, хватит… Я пожилой человек… Нельзя мне такого слышать… Я не хочу слушать…
— Я забыл, — солгал Гарри, ведомый Зельем удачи, — вам ведь она нравилась, да?
— Нравилась? — переспросил Хорохорн; его глаза снова наполнились слезами. — Не могу представить себе человека, которому она бы не нравилась… Такая смелая… Такая весёлая… Это было самым ужасным…
— Но вы не хотите помочь её сыну! — нажал Гарри. — Она отдала за меня жизнь, а вы не хотите отдать мне даже воспоминание.
Громоподобный храп Хагрида заполнил всю хижину. Гарри решительно посмотрел в глаза Хорохорна, полные слёз. А профессор алхимии, казалось, мог смотреть только на Гарри.
— Не говори так, — прошептал он. — Дело не в этом… Если бы это могло помочь тебе, то конечно… но оно же ведь бесполезно…
— Нет, — чётко произнёс Гарри. — Дамблдору нужны сведения. Мне нужны сведения.
Он знал, что может не беспокоиться: Феликс говорил ему, что наутро Хорохорн ничего не вспомнит. Глядя профессору прямо в глаза, Гарри наклонился немного вперёд.