Дядя Вернон пробормотал «Чёрт знает что!», однако Дамблдор не обратил внимания на его слова.
— Сейчас, как вам уже известно, в мир возвратился волшебник, называющий себя Лордом Волдемортом. Колдовское сообщество в настоящее время находится в состоянии войны. Гарри, которого Лорд Волдеморт уже пытался убить множество раз, сейчас грозит даже большая опасность, чем в тот день, пятнадцать лет назад, когда я оставил его у вас на пороге. Тогда же я оставил и письмо, в котором рассказал об убийстве его родителей и выразил надежду, что вы будете заботиться о нём, как о собственном ребёнке.
Дамблдор сделал паузу. Хотя голос его оставался мягким и тихим и очевидных признаков гнева заметно не было, Гарри ощутил нечто вроде холода, исходившего от директора, и заметил, что Дёсли очень тесно придвинулись друг к другу.
— Вы не выполнили мою просьбу. Вы никогда не относились к Гарри как к сыну. Он не видел от вас ничего, кроме презрения и, зачастую, жестокости. Лучшее, что можно о вас сказать — он, по крайней мере, избежал ужаснейшего вреда, который вы нанесли несчастному мальчику, сидящему между вами.
Тётя Петуния и дядя Вернон машинально оглянулись, будто ожидали увидеть кого-то, кроме стиснутого между ними Дадли.
— Это мы-то плохо обращались с Дадликом? О чём вы?.. — с яростью в голосе начал дядя Вернон, но Дамблдор остановил его призывающим к молчанию жестом; воцарилась тишина, словно дядю Вернона лишили дара речи.
— Волшебство, к которому я обратился пятнадцать лет назад, обеспечивает Гарри мощной защитой, пока он может называть это место родным домом. Каким бы несчастным, каким нежеланным он себя здесь ни чувствовал, как бы плохо вы с ним ни обращались, но вы хотя бы, скрепя сердце, предоставили ему кров. Это волшебство перестанет действовать в тот момент, когда Гарри исполнится семнадцать; другими словами, в тот миг, когда он станет мужчиной. Я прошу только одного: чтобы перед его семнадцатым днём рожденья вы позволили ему последний раз вернуться в этот дом, благодаря чему до этого времени защита останется в силе.
Никто из Дёсли ничего не сказал. Дадли слегка хмурился; похоже, он старался припомнить, когда же это с ним плохо обращались. Дядя Вернон выглядел так, словно у него в горле что-то застряло; на щеках тёти Петунии, однако, вспыхнул странный румянец.
— Ну, Гарри, время идти, — наконец сказал Дамблдор, поднимаясь и поправляя свой длинный чёрный плащ. — До встречи, — бросил он Дёсли, весь вид которых свидетельствовал о том, что они согласны отложить следующий визит навсегда.