— Терз… — взревел Гарри, но Снэйп почти ленивым взмахом руки отразил заклятие.
— Да дерись же! — завопил Гарри. — Дерись, ты, трусливая…
— Это меня-то ты трусом назвал, Поттер? — крикнул Снэйп. — Твой папаша нападал на меня только вчетвером против одного. И как ты его назовёшь?
— Оглуш …
— Заблокировано, и ещё раз, и ещё… пока не научишься держать рот на замке, а разум на запоре, Поттер! — насмешливо улыбнулся Снэйп, в очередной раз отражая проклятье. — А теперь бежим! — крикнул он громадному Пожирателю смерти позади юноши. — Пора уходить, пока не нагрянули министерские…
— Барь…
Но прежде чем Гарри смог закончить это заклятье, его охватила мучительная боль. Он рухнул в траву… Кто-то кричал. Он наверняка умрёт от таких страданий, Снэйп замучает его до смерти или помешательства…
— Нет! — раздался рёв Снэйпа, и боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Гарри скорчился на тёмной траве, судорожно сжав волшебную палочку и задыхаясь. Где-то над ним надрывался Снэйп: «Вы что, забыли, что нам было приказано? Поттер принадлежит Тёмному лорду — мы должны оставить его! Прочь! Прочь!»
И Гарри щекой почувствовал, как земля содрогается под ногами брата, сестры и здоровенного Пожирателя смерти, которые, подчиняясь приказу, бросились к воротам. Юноша беззвучно взвыл от ярости; в тот миг ему было всё равно, выживет он или погибнет. Заставив себя подняться на ноги, он направился неверными шагами в сторону Снэйпа — человека, которого в тот момент ненавидел так же, как и самого Волдеморта…
— Рассека …
Снэйп махнул палочкой и опять отразил проклятие; но Гарри уже приблизился к нему слишком близко и теперь мог, наконец, отчётливо рассмотреть профессора. Тот больше не ухмылялся и не глумился; яркое пламя высвечивало лицо, полное ярости. Призвав всю свою способность концентрироваться, Гарри подумал: «Леви …»
— Нет, Поттер! — пронзительно крикнул Снэйп. Послышался громкий хлопок. Гарри отлетел назад и опять сильно ударился о землю; на этот раз палочка выпала из его руки. До него доносились вопли Хагрида и завывания Клыка; Снэйп в это время приблизился и сверху вниз поглядел на юношу, обезоруженного и беззащитного — такого же, как Дамблдор. Бледное лицо Снэйпа, освещённое пламенем горящей хижины, было исполнено ненависти — точь-в-точь как перед тем, когда он запустил проклятьем в Дамблдора.
— Да как ты смеешь использовать мои собственные заклинания против меня, Поттер? Это же я их придумал — я, Принц-полукровка! И ты ещё пытаешься повернуть мои же изобретения против меня, прямо как твой мерзкий папаша, да? Вряд ли… —