Сано проснулся от звука шагов за дверью своей спальни в офицерской гостинице и приподнялся с деревянного подголовника. Дверь отъехала в сторону, в комнату вошла служанка с ведром горячих углей.
— Доброе утро, ёрики-сан, — весело прощебетала она, подбросила углей в жаровню у матраса и удалилась.
Веранда, на которую выходили двери его и еще десяти номеров, скрипела и подрагивала под тяжестью торопливых ног. Коллеги Сано громко приветствовали друг друга. Он не сразу привык к утренней увертюре — дома, где он жил с родителями и одной-единственной служанкой, было гораздо тише. Поморщившись от стука в соседнем номере, он не спеша откинул толстое одеяло и встал.
К счастью, болезненное состояние, в котором он пребывал после посещения морга, прошло. Он чувствовал себя свежим, голодным и даже уверенным в том, что сумеет найти убийцу Нориёси и Юкико. Только навязчивый страх перед гневом судьи Огю да беспокойство за свое доброе имя омрачали настроение.
Укутавшись в плотное зимнее кимоно, Сано отправился в туалет, пристроенный к основному зданию. По дороге никто не встретился, что порадовало: приятельских отношений с коллегами у Сано не было.
Вернувшись в спальню, он позвал слугу, тот помог ему умыться, надеть свежие черные штаны, белое нижнее кимоно и темно-синее верхнее с черными квадратами и черным же поясом. Служанка убрала постель в шкаф, собрала вчерашнюю одежду для стирки и поправила циновки. Пока слуга смазывал маслом и укладывал ему волосы, Сано думал о том, что в сложившихся обстоятельствах есть определенные плюсы. Номер в офицерской гостинице (какое счастье, что его переселили сюда из полицейской казармы!) оказался лучше и просторнее, нежели он ожидал. Кабинет с нишей для рабочего стола и встроенными полками похож на гостиные в богатых домах. Оклад двести коку в год — на эту сумму можно прокормить рисом двести человек. Даже с учетом оплаты за жилье, питание, аренду места в конюшне и вознаграждения слугам он получал во много раз больше, чем преподаватель.
Отослав слугу, Сано печально вздохнул. Все хорошо, жаль — коллеги, мягко говоря, неприветливы.
В столовой шесть человек, сидя на коленях вокруг столика, заканчивали завтракать. Держа в наманикюренных руках чашки с чаем, вылощенные ёрики дружно повернули головы, когда Сано чуть замешкался при входе. Разговор прервался.
Первым нарушил молчание Хасия Акира, старший ёрики:
— Мы думали, что вы не придете. — Полный человек лет пятидесяти с отвисшими щеками отпил из чашки. — Весьма признательны за оказанную честь находиться в вашем обществе.