— Вот мы и пришли, — гордо известил Цунэхико.
На открытых прилавках магазинов, на стенах домов виднелись красочные гравюры. Неспешно прогуливались покупатели, в том числе и самураи, пренебрегающие запретами на приобретение этих, как считалось, «аморальных»произведений искусства. Приказчики выкрикивали цены и расхваливали качество своих товаров, хозяева на повышенных тонах торговались с покупателями. Сано сосредоточился на галерейных вывесках. Художественная кампания Окубаты оказалась в полуквартале вниз по улице. «Как бы отделаться от Цунэхико?» — призадумался Сано.
На помощь пришла непоседливость Цунэхико. Секретарь ринулся в магазин и принялся копаться в груде картинок. Улыбнувшись, Сано направился вниз по улице.
Не успел он подойти к заветной галерее, как к нему пристал продавец.
— Добрый день, господин! Ищете хорошую гравюру по сходной цене? Тогда вы пришли туда, куда нужно!
Человек был на редкость уродлив. Большое багровое родимое пятно тянулось от верхней губы через рот до подбородка. Из ноздрей торчали волосы. Кож была усеяна оспинами. Выпуклые глаза делали продавца похожим на какое-то насекаемее, скорее всего на богомола. Сходство усиливалось сутулыми плечами и тем, как он, потирая руки, приближался к Сано.
— Заходите, заходите, — настаивал он, схватив Сано за рукав.
Пришлось Сано подчиниться. Вход наполовину закрывал занавес. Деревянный пол был несколько приподнят и уставлен подставками. Стены ломились от картинок. Посетители отсутствовали.
— Что прикажете показать? — Урод, стало быть, был одновременно и продавцом и владельцем. — Пейзажи?
Он указал на картины, изображающие гору Фудзи в разное время года. Сано стало ясно, почему в галерее нет покупателей. Гравюры выполнены небрежно, краски слишком ярки и нанесены неточно, из-за чего получились радужные контуры. Странно, что магазин до сих пер не разорился.
— Вы Окубата?
— Да, да, это я. Но все называют меня Любителем Клубнички. — Сально хихикнув, торговец указал на родимое пятно.
Сано подумал, что прозвище наверняка имеет и тайный, похабный смысл.
Окубата поднял с пола гравюру.
— Может, вы предпочитаете классическую живопись, господин?
Сано опешил. Гравюра представляла грубую копию старинной картины «Хэ-гассэн» — «Состязание в испускании газов». Два конных самурая направляли друг на друга голые зады. Результат их усилий клубился цветным дымом.
— Прекрасное подношение вашим героическим родственникам, — сказал Любитель Клубнички.
— Нет, спасибо, — Сано почудилось оскорбление. Он вгляделся в Окубату, ища признаки насмешки или злонамеренности, но встретил лишь вежливый, мягкий взгляд. — На самом деле я пришел, чтобы поговорить о вашем служащем, Нориёси.