На этот раз Ник поднялся и тихо сказал:
— Да, представляю. Только не к родителям, а к одному отцу. Он был трусливым пьяницей и имел привычку избивать мать, сестру и меня, пока я однажды не остановил его.
Они некоторое время молчали: она — сидя в кресле, он — стоя возле нее, и смотрели в темноту мимо запыленных полок, заваленных папирусами, золотыми ожерельями и кувшинами.
— Значит, вы знаете, что это такое, — произнесла Джорджиана. Он взглянул на нее, хотел отвернуться, но не смог оторвать взгляда от двух ярко-зеленых драгоценных камней ее глаз.
Он не ответил, и она продолжала:
— Вы знаете, что значит ненавидеть того, кто дал вам жизнь. На что еще можно, надеяться, когда знаешь, что твои родители бросили своего ребенка в трудную для него минуту? Должно быть, у вас было чувство, что вы взрослый мужчина, а ваш отец ребенок.
— Ребенок-чудовище. — Он взял со стола книгу и прочитал название: «Книга мертвых». — Нет смысла говорить об этом. Мой отец каким был, таким и остался. Ваш тоже едва ли изменится.
— Вы правы, мистер Росс. — Джорджиана встала и начала складывать книги на столе в аккуратные стопки. — Но я знаю, что нужно делать, чтобы изменить мою жизнь к лучшему.
— Что? Выйти замуж за старика, который не сможет причинить вам вреда?
— Нет, — сказала она. — Я должна получить независимость. Когда я стану независимой, то смогу использовать свое состояние для создания детских домов для детей, которые стали жертвами таких же монстров.
— То есть вы хотите строить работные дома?
— Вы говорите обидные слова, мистер Росс. Я хочу создать для них приюты, места, где они будут чувствовать себя в безопасности и расти, окруженные любовью и заботой. Я хочу дать им образование, чтобы они могли найти свой путь в жизни, а не оставались навсегда во власти зла.
Ник удивился бы меньше, если бы она сказала, что хочет работать поваром на пароходе. Ее блестящие глаза были похожи на июльское Средиземное море, и говорила она так вдохновенно, что ему тут же захотелось помочь ей деньгами в осуществлении ее проекта. С пятилетнего возраста он ни разу не испытывал чувства неловкости, но теперь ему было очень стыдно за свои нелепые домыслы. Он уже не помнил, когда последний раз женщина завоевывала его уважение.
— Разрази меня гром, Джордж, ты гораздо умнее, чем я думал.
Выпрямившись, она смерила его холодным взглядом.
— Я уже неоднократно вас просила не называть меня так, сэр.
— Будь я проклят, если вы в такие минуты не похожи на королеву, ставящую на свое место дерзкого лакея.
— Простите, я не поняла.
— Спина у вас делается прямой, как кол, а плечи — как крестовина виселицы. Вы могли бы командовать военным кораблем.