— Я больше не хочу с вами разговаривать. Никогда. Уходите отсюда.
— Послушай, Джордж.
Ей было невыносимо его присутствие. Она подошла к двери и хотела открыть ее, но ее рука соскользнула с неподвижной ручки.
— Вы заперли ее, — сказал Ник. — Поэтому я и залез в окно.
Она повернула ключ в замке и открыла дверь, но та снова захлопнулась, потому что Ник надавил на нее.
Она повернулась к нему с сердитым видом:
— Клянусь, я вас ненавижу. Уходите сейчас же, а не то я закричу.
— Я не сделаю этого, голубка.
— Что? — Душевная мука и злость утомили ее.
Продолжая держать дверь рукой, Ник опустил голову, чтобы говорить тише. Она почувствовала его дыхание на своем плече.
— Я не предъявлял на вас права. Клянусь именем моей покойной сестры. Ее звали Тесси. Вы знали об этом? Она умерла от рук мужчины, который купил ее на один вечер. Она была всего лишь маленькой девочкой. — Голос его задрожал. Он на мгновение смолк и затем продолжил: — Так что вы видите, что я говорю серьезно, голубка. Имя Тесси для меня свято, и я клянусь им, потому что… потому что вы много значите для меня. Трешфилд обвинил меня в том, что я хочу обладать вами, и предложил мне дождаться своей очереди. Я сказал, чтобы он заткнулся. Он злобный старый ублюдок, и вы поверили в его очередную отвратительную выдумку.
— О! — Джорджиана попыталась определить, что она чувствует, но не смогла. Душу ее одновременно заполнили облегчение, неуверенность, страх…
— О? Это и есть ваш ответ?
— О Боже. — Она сейчас заплачет. Дочь герцога не должна плакать в присутствии джентльмена.
Он наклонился над ней — темная фигура, загородившая слабый свет луны.
— Что случилось? У вас странный вид. С вами все в порядке, голубка?
— Я… я подумала, что вы восприняли мой рассказ о замужних женщинах как совет. Я подумала…
— В самом деле, голубка?
— Пожалуйста, не называйте меня так.
— Почему?
— Это слово звучит слишком фамильярно. А я серьезная девушка, уверяю вас.
— А почему вы думаете, что я считаю вас несерьезной?
Ей плохо было видно его лицо. Глаза его казались темными, выражение лица строгим, и она с трудом произнесла следующие слова:
— Я ошибаюсь?
— Черт возьми, да.
— О!
— Опять «о». Вы больше ничего не скажете?
— Я не знаю, что делать. В пансионе нас этому не учили. — Джорджиана опустила голову и со вздохом произнесла его имя.
Несколько мгновений он не шевелился. Потом она почувствовала, что он тянет ее за руку.
— Что вы делаете?
— Я говорил вам, чтобы вы так не произносили мое имя. — Он стянул длинную перчатку с одной ее руки и начал стягивать вторую.
— Ник, — прошептала она. — Ник, это неприлично.