Он отпил виски, через стекло бокала глядя на отца. Затем поставил бокал на стол.
— У меня здесь много дел, — повторил он, — и я не собираюсь пока жениться.
Герцог встал и, обойдя вокруг обеденного стола, остановился рядом с Джослином. Он наклонился к сыну, взявшись за спинку кресла, и медленно произнес:
— Я знал, что ты так скажешь.
Джослин отстукивал пальцами по бокалу.
— Я должен кое-что сказать тебе, — начал опять герцог, запнулся на несколько секунд, а затем решительно закончил:
— Если ты не займешься тем, о чем я сказал, и не подумаешь о своих прямых обязанностях перед нашим родом, то титул перейдет к Эйлу.
Воцарилось молчание. Джослин перестал стучать по бокалу, леденящий холодок пробежал по его телу. То, что он услышал от отца, заставило его отнестись к разговору серьезно. Он никогда даже и не предполагал, что титул, а вместе с ним власть и богатство могут перейти к Эйлу.
Подняв глаза на отца, он медленно произнес:
— Если вы сделаете это, то гореть вам в аду!
— Я рад, что ты понимаешь важность ситуации.
Джослин отпил виски и усмехнулся:
— Я-то понимаю, а вы вот, как видно, нет. Даже если я начну искать невесту, на это уйдет время, отец.
Герцог чувствовал себя на коне, он свысока смотрел на сына, вполне удовлетворенный:
— По крайней мере, я могу праздновать сегодня хотя бы одну победу.
Джослин ничего не ответил. Он встал, допил виски и направился к двери:
— Я пойду. Мама и Джорджиана ждут.
— Хорошо обдумай то, что я сказал, Джослин.
Он повернулся к герцогу и сказал:
— Вы так наивны, отец. А вы не боитесь, что Бог проклянет вас за то, на что вы обрекаете женщину, которая должна стать моей женой?
— Ты преувеличиваешь.
Джослин расхохотался и, состроив серьезную мину и имитируя голос отца, произнес:
— Неужели? Я ведь олицетворение развращенности, дорогой папа. Королева тоже так думает. Зло и разврат спят со мной каждую ночь, — и, положив руку на руку отца, он уже серьезно и тихо добавил:
— Если вы мне не верите, спросите Эйла.
Ничего не ответив, герцог прошел впереди Джослина в гостиную, где сидели мать Джослина и его сестра.
Увидев его, мать заплакала:
— Мой дорогой сын, как я скучаю по тебе!
— Я тоже очень скучал по вас, мама.
Он посмотрел на мать. Она была бледна, и трудно было понять, отчего эта бледность: от плохого самочувствия или от пудры. Он переживал, оставляя ее, так как она нуждалась в чьей-либо защите от герцога. Она все еще сохраняла траур по его старшему брату, хотя вот уже три года как он умер.
— Ты должен помочь мне справиться с твоей сестрой, — сказала герцогиня.
Джослин посмотрел на Джорджиану, которая листала «Тайме», углубившись в себя и не слыша того, что говорила мать. Затем она подняла голову и взглянула на виконта поверх золотой оправы очков. Ему не понравился непокорный взгляд этих дерзких зеленых глаз, которые она, как и брат, унаследовала от отца.