— Все очень просто: камни вернутся к их владельцу, газеты сообщат о том, что часть бриллиантов найдена, и Крю от меня отвяжется.
Джек вскочил и забегал по комнате, вцепившись себе в волосы. Генри, решивший, что это игра, схватил обрывок веревки и припустил за ним.
— Как же ты не понимаешь?! Сейчас он летит не в Нью-Йорк, а на Мартинику! В Белиз, в Рио, в Тимбукту… О боже, как моя дочь могла попасться на такую старую уловку?!
— Он едет именно туда, куда сказал, и делает именно то, что сказал. А когда Макс вернется, мы с тобой отдадим ему твою долю, чтобы он сделал с ней то же самое.
— Черта лысого!
— Джек, ты отдашь бриллианты мне, потому что я не хочу, чтобы моего отца убили из-за кучки каких-то блестящих камушков! — Она хлопнула ладонями по столу: — Когда в один прекрасный день мои дети спросят, что случилось с их дедушкой, я не собираюсь лгать им.
— Чушь собачья!
— Ты отдашь их мне, потому что это единственная вещь на свете, о которой я тебя прошу.
— Проклятие, Лейн! К чертовой матери!
— И ты отдашь их мне, потому что, когда Макс вер нет камни и получит за это гонорар, я верну свою долю тебе. Точнее, половину своей доли. Папа, это один и двадцать пять сотых процента от двадцати восьми миллионов. Конечно, на всю жизнь не хватит, но триста пятьдесят тысяч на дороге тоже не валяются. Зато по том мы все будем жить спокойно.
— Я не…
— Считай это свадебным подарком. — Она наклонила голову. — Папа, я хочу, чтобы ты танцевал на моей свадьбе. Ты не сможешь сделать этого, если будешь си деть в тюрьме или если Крю будет гнаться за тобой по пятам.
Джек порывисто вздохнул и сел напротив нее.
— Лейни…
— Папа, они не принесут тебе счастья. Эти бриллианты прокляты. Они разлучили тебя с Вилли, они заставили тебя пуститься в бега — на сей раз не от копов, а от человека, который хочет тебя убить. Отдай их мне и сбрось с себя это бремя. Макс найдет способ договориться с Нью-Йорком. Страховая компания хочет только вернуть бриллианты. До тебя им нет дела. — Она подошла к отцу и коснулась его щеки. — А мне есть.
Джек посмотрел в ее лицо. Единственное лицо, которое он любил больше своего собственного.
— Черт побери, что я буду делать с такой кучей денег?