– Вероятно. Хотя мне непонятно и другое. Как может женщина выносить и родить детей, которые ей на самом деле совершенно не нужны? – Бриана дотронулась пальцем до щеки, но она оказалась совершенно сухой. Сухой и холодной, как мрамор. – Ты всегда обвиняла Мегги в том, что она посмела появиться на свет. Теперь я вижу, что ты и меня не любила, а родила только из чувства долга, чтобы загладить прошлый грех.
– Но я всегда о тебе заботилась, – начала Мейв.
– Заботилась… Да, конечно, ты меня не била, как Мегги. Просто чудо, что бедняжка меня за это не возненавидела. На нее ты всегда кричала, а со мной разговаривала холодно и все муштровала, муштровала… Что ж, это принесло свои плоды. Мы неспроста получились такие разные.
Бриана спокойно села и подняла с полу вязанье.
– Я хотела любить тебя и никак не могла понять, почему не испытываю к тебе настоящей нежности, а делаю все по обязанности, из чувства долга. Теперь мне наконец понятно: оказывается, причина не во мне, а в тебе.
– Бриана! – ужаснулась Мейв. – Как ты можешь говорить такое? Я всегда старалась уберечь тебя от беды, защитить…
– Не нужно меня защищать! Ты можешь быть довольна: я одинока и все еще девственна. Я вязала вяжу и буду вязать одеяльца для чужих детей. У меня есть свой маленький бизнес. Не волнуйся, мама, все и дальше будет, как было, только я перестану корить себя за мою холодность к тебе.
Слезы уже высохли, и Бриана смогла поднять глаза.
– Лотти, вы не нальете нам чаю? А я расскажу вам, куда вы с мамой поедете отдыхать. Вы были во Франции?
– Нет, – Лотти проглотила комок, подступивший к горлу.
Сердце ее разрывалось от жалости, причем жалела она обеих. Грустно посмотрев на Мейв и не понимая, чем ее успокоить, Лотти со вздохом принялась разливать чай.
– Нет, – повторила она. – Во Франции я не была. А мы что, туда поедем?
– Да, и очень скоро, – откликнулась Бриана, опять взявшись за спицы. – Завтра я поговорю о вашем путешествии с Мегги. – Она заметила во взгляде Лотти сочувствие и заставила себя улыбнуться. – Вам придется побегать по магазинам, выбирая себе бикини.
Смех, прозвучавший в ответ, был ей наградой. Лотти поставилачашку на стол и, погладив Бриану по холодной щеке, пробормотала:
– Умница ты моя!
На уик-энд в Блекторн пожаловала семья из Хельсинки: мать, отец и трое детей. Бриане некогда было даже присесть. Сжалившись над Коном, она отослала его к Мерфи, поскольку трехлетний рыжеволосый мальчуган то и дело хватал пса за уши или за хвост. Конкобар страдал, но переживал свое унижение молча, не огрызаясь.
Свалившиеся как снег на голову гости отвлекли Бриану от неприятных воспоминаний о скандале с матерью. Финны были шумными, веселыми и голодными, как медведи, очнувшиеся после зимней спячки.