— Что ж, отдыхай и выздоравливай поскорее. Надеюсь скоро увидеть тебя.
— Непременно, Джек. Еще раз спасибо за внимание. И за вчерашний обед тоже. Мне так неловко, что я…
Он, как истинный джентльмен, отмел ее извинения.
— Я был чертовски рад нашей встрече. И я все понимаю, не волнуйся. Ну, до скорого, Габби.
— До скорого, — эхом отозвалась она. И облегченно вздохнула, когда связь окончательно прервалась.
Ну и дела! А ведь Джек-то, пожалуй, и впрямь проявляет к ней интерес. Три года ничего, кроме удушающих тоски и одиночества, а теперь вдруг сразу двое, одновременно…
Она засмеялась, махнула рукой и сказала вслух:
— Не придумывай себе красивой сказки, Габби, малышка. И ни на что не надейся. Помни, чем все это кончается.
Но несмотря на столь строгое внушение, продолжала свою скучную работу с радостной улыбкой на губах, мысленно снова и снова возвращаясь к предстоящему вечеру…
Габриелла мчалась домой, не чувствуя привычного груза свинцовой усталости не от количества сделанного за день, а от гнетущего ощущения пустоты. Сегодня все было иначе. Сегодня ее ждал спокойный и приятный вечер с отцом, внезапно, похоже, решившим завершить затянувшийся траур и вернуться к жизни. А потом… о, потом, когда он уснет, она наденет что-нибудь сексуально-обольстительное и спустится вниз, в номер четыре, где ее встретит и примет в свои нежные и сильные объятия он, Хэнк… Хэнк Сандерс, а не мерзавец Арти.
И будь она проклята, если потратит эти драгоценные часы на разговоры!
После — да, возможно. Но не до того, как еще раз, и хотелось бы не один, вкусит сладость его любви.
Любви? Эй, детка, очнись и подумай, что за ерунду ты несешь! — строго приказала она себе, но поспешила отмахнуться от благоразумных увещеваний.
Да, любви. Он сказал, что любит меня! Так красиво сказал… И я ему верю, отозвался мягкий голос ее истинного «я» — ласкового, нежного, полного светлых надежд и ожиданий, того самого, который она старательно подавляла в себе эти долгие и тяжелые последние годы.
И отлично. Он не лгал. Только любит он не тебя, а трахать тебя. А это немножко другое, милая…
Не немножко, а совсем другое. Не думай, что я этого не понимаю.
Ну так тогда и не веди себя подобно изголодавшейся по любви дуре.
Это почему же? Я действительно изголодалась по любви. Мне двадцать шесть, даже с половиной, а меня так никто еще и не любил, кроме отца.
А как же твой драгоценный Арти? Высокий светловолосый красавец, по которому ты с ума сходила?
Ха! Нашла о ком вспомнить! Уже даже я поняла, что никакой любви между нами не было.
Это я его любила, я! А он… Да что говорить! Ты сама отлично все знаешь.