Он быстро оделся и спустился в гараж. До ближайшего супермаркета было недалеко, но ему захотелось проветрить голову и немного прокатиться. Свернув с Орланд-авеню на боковую улочку, Гарри двинулся вперед, разглядывая проплывающие мимо него дома. В этой части города они были аккуратные, небольшие, в большинстве своем двухэтажные, со встроенными гаражами на две, а то и три машины, аккуратно подстриженными лужайками и небольшими бассейнами. От этого района веяло благополучием и благонадежностью, столь непривычными для него после почти пяти лет, проведенных в Эль-Дентро. И…
Гарри остановился, вышел из машины и остановился, облокотившись на ее горячую крышу. Глубоко вдохнул сухой, почти обжигающий воздух и немедленно пожалел об этом — трещины в ребрах еще давали себя знать при любой подобной попытке.
Так о чем это он думал? Ах да! О благополучии. Да, верно, он явно ощущал не только этот привкус, но и другой, знакомый, а потому и более тревожный — явный привкус скуки.
Как странно… как удивительно… В этих домах живут средние американцы — люди, достигшие определенного уровня благосостояния и гордящиеся этим. Они ежедневно отправляются в офис и проводят там по восемь часов, занимаясь чем-то мучительно-нудным, возвращаются домой, стригут и поливают газон — предмет своей гордости, потом окунаются в бассейн, за который предстоит расплачиваться еще пару-тройку лет, а после проводят время перед телевизором. А каждую вторую пятницу получают конверты с чеками, где проставлена четырехзначная сумма их двухнедельного жалованья… У некоторых есть жены и дети, у других» любовницы или любовники, жизнь их течет гладко и плавно, но так томительно однообразно, что даже челюсти сводит от тоски…
Гарри вздрогнул, ощутив, как по спине пробежал холодок — и это в тридцатипятиградусную жару! Жутковато. А ведь и он совсем недавно был почти в таком же положении, с той только небольшой разницей, что его конура ничем не напоминала эти особнячки, а жалованье было выражено всего тремя цифрами. Но и ему босс указывал, что надо делать, а что нет, и он просиживал штаны, отбывая необходимые часы, и он…
Гарри достал сигарету и закурил, осторожно втягивая дым, потом вернулся за руль и продолжил путь, преследуемый неспокойными мыслями о будущем, на время позабыв о настоящем.
Еще две, максимум три недели, и ребра его окончательно срастутся, и тогда ему, хочешь не хочешь, а придется решать, как жить дальше. И что же тогда делать? Отправляться по редакциям, и просить, может даже умолять дать ему работу, и в случае удачи — да-да, удачи! — превратиться в добропорядочного служащего, и униженно благодарить за это босса, шефа, патрона? Об этом ли он мечтал, поступая на факультет журналистики? Нет, тысячу, миллион раз нет! Ему казалось, что жизнь его будет насыщенной интересными событиями, важными встречами, возможно даже иногда опасностями — в общем, полной романтики.