— По-моему, ей приснилось что-то, — снисходительно объяснила Кира.
Катя нетерпеливо посматривала на часы, потому что в полночь заканчивался срок действия ее пари с ее олигархом. На прошлый Новый год Катя поспорила с ним, что бросит курить на год. На пятьдесят тысяч долларов США. В ноль-ноль часов одну минуту она собиралась затянуться.
— Может, ты уже не будешь курить? — спросил Митя.
— Буду, — сказала Катя, — причем с таким удовольствием!
Катя достраивала дом на Николиной Горе, и пятьдесят тысяч долларов США были ей очень кстати.
В полночь стало так громко, словно открылось все шампанское, хранящееся в этом ресторане.
Мы кричали, чокались, обнимались и целовались.
У каждого из присутствующих были знакомые за другими столами, поэтому веселье получилось общим и немного домашним.
Я подошла поздороваться к Вике, которая весь вечер улыбалась мне из-за своего столика. Она была с детьми и с тренером по плаванию. Он выглядел безупречно. Она кормила его с ложки соте из баклажанов.
— Уезжаете отдыхать? — Я произнесла это как пароль. И ожидала ответа про Куршевель. Там ее тренер, такой молодой и красивый, не оставил бы окружающих равнодушными.
— Нет. — Вика, как всегда, словно бы выпевала слова. — Мы поедем в феврале, когда все уже вернутся. Я так устала от тусовок.
— Все говорят, что устали от тусовок, но никто не отдыхает в феврале.
Викина младшая дочь подбежала к столу и потянула за рукав маминого ухажера.
— Дай попить, — капризно произнесла она.
Он протянул ей воды и поправил растрепавшиеся локоны. Она быстро улыбнулась и убежала прямо со стаканом.
Все мечтают о красавцах с влюбленными глазами, а Вика — имеет.
Приехала Жанна Агузарова, почему-то вся забинтованная. Только щелочки глаз видны. «Чтобы не видно было стыдливого румянца, что приходится выступать перед такой публикой», — сказал Митя. Она запела, и все танцевали уже на столах.
Я увидела, что Мотя курит марихуану.
Оглянулась на официантов. Их лица были вежливо бесстрастны.
Протянула руку к его сигаретке, но он замотал головой и достал мне из кармана целую. Я оглянулась в поисках зажигалки.
Мотя и официант дали мне прикурить одновременно.
Это был неожиданный сервис. Раньше официанты прикуривали мне марихуану только в Амстердаме, в кофе-шопах.
Больше чудес в эту ночь не было. Я до пяти утра отплясывала с Аней под группу «Блестящие». По-моему, Аня забрала у одной из них микрофон.
Лена пила вино, бокал за бокалом, абсолютно забыв, что жених еще не сделал ей предложения.
Глядя на него, я думала, что в обычной жизни он, наверное, не носит розовые галстуки и не хлещет неразбавленный виски. Я уже выпила пару бутылок шампанского и казалась себе невероятно проницательной. На самом деле он не такой, каким хочет казаться, думала я про Лениного жениха. Ухаживая за великолепной Леной, он видит себя таким, каким хочет быть, и любуется собой.