Дэвид нажал на стартер, и они покатили, сами не зная куда. На своем бедре он ощущал ее пальцы — сначала на наружной, потом на внутренней его части. Ехать к ней на квартиру не было никакой возможности — там, без сомнения, будет Марти и, возможно, еще и Стелла. Им не хотелось никого видеть сегодня вечером. Квартира же Дэвида находилась на другом конце города, очень далеко.
В конце концов, они доехали до мотеля на Ломбард-стрите — первое заведение такого рода, которое попалось им навстречу. Он зарегистрировался, и как только они оказались в номере одни, он взял ее сразу, задрав юбку чуть не до талии. Предварительной разведки не проводилось — схватка началась сразу. Да и слова, которые они произносили в пылу любовного угара, больше походила на военные команды — руководя, указывая и направляя — без всяких нежностей.
— Так! Сюда! Еще! Еще немного! Ах! — Находясь на пике наслаждения, он прорычал ей в ухо:
— Господи, Ева, мать твою, ты просто ведьма! Она же твердила только одно:
— Я люблю тебя, Дэвид, я люблю тебя, я люблю…
Они снова были вместе, но теперь их отношения складывались совсем по-иному и ничто не напоминало прошлые дни. Единственное, что осталось по-старому — их взаимное любовное притяжение. Когда они в мотеле после длительного перерыва снова вместе завершили акт любви, Ева подумала с грустью, какими хрупкими и ненадежными стали их новые взаимоотношения. Ева ощутила, как в ее душе поселился страх — страх потерять Дэвида, лишиться снова его любви и близости. И еще — ей до боли стало жаль себя, своих впустую растрачиваемых чувств. Похоже на то, что Дэвиду было не до них. Страх и боль стали ее постоянными спутниками, оказывая свое разрушительное воздействие на душу. Но как бы то ни было, Дэвида она не отдаст никому! Перед ним и перед собой она продолжала притворяться, что все идет как надо, что их отношения не претерпели никаких изменений и остались прежними.
Дэвид по-прежнему желал ее, но он теперь испытывал желание и к другим женщинам тоже. «Давай попробуем еще разок, Ева, но уже без ревности, без глупых обещаний, а, детка?» — говорил он. Дэвид уже не звонил ей каждый день, как прежде. Часто бывало, что Ева, желая услышать его голос, набирала номер под вечер, слышала лишь долгие гудки и сразу же понимала, что в это время он находится с другой. Незаметно подбиралась ревность и принималась терзать и рвать на части ее душу. Иногда ей хотелось просто убить его, причинить ему такую же боль, от которой она страдала сама.
Она продолжала видеться с Питером и встречалась с другими мужчинами, на которых, по правде говоря, ей было наплевать. А все для того, чтобы доказать и Дэвиду и себе, что она тоже не лыком шита и вполне в состоянии соблюдать правила игры, предложенные Дэвидом. Иногда ей хотелось превратиться в проститутку, в дешевую шлюху и с хохотом поведать ему об этом. Она ненавидела себя за то, что позволила Дэвиду превратить себя в тряпку. Но Дэвид был для нее как наркотик, а она сама давно уже превратилась в безнадежную наркоманку, Как бы ей ни было плохо, но стоило лишь ему позвонить, сказать ей, что он будет рад ее видеть, что хочет с ней спать, — ее настроение мгновенно менялось и она была счастлива снова, хотя и отдавала себе отчет в том, что в ее поведении не содержалось ни грамма логики.