Блузка Джинни разорвалась у плеча, обнажив его и часть груди, а насквозь мокрая юбка задралась вверх и открывала ноги. Она очень походила на шлюху, вывалявшуюся в грязи, — так казалось Карлу, пожиравшему ее глазами со всевозрастающей жадностью. В нем нарастало желание, и контролировать его становилось все труднее.
Ее глаза, сверкавшие при свете свечи, как изумруды, ни на секунду не отрывались от Карла. Она была до смерти перепугана, а именно этого Карл и добивался. Но главное, Карл хотел, чтобы она мучилась, не зная, как он поступит с ней. Карл не спешил раскрывать свои карты, но неконтролируемое уже желание и недостаток времени, поскольку его могли хватиться, заставили его поторопиться.
Когда Карл приблизился, Джинни увидела у него на лбу еще совсем свежий шрам, оставшийся после драки со Стивом. Его взгляд ясно говорил: пощады не будет. Джинни ощутила леденящий страх. Едва он нагнулся над ней, она прикусила зубами кляп и ощутила во рту привкус крови.
Когда он протянул к ней руки, Джинни закрыла глаза. Теперь он рвал ее одежду, чтобы добраться наконец до того, чего он желал столько лет.
Джинни еще ни разу в жизни не испытывала такого ужаса. Никогда не бывала она и в руках насильника. Джинни казалось, что она вот-вот задохнется.
Когда Карл наконец ушел, забрав свечу с собой, Джинни была в таком отчаянии, что даже не подумала о полном одиночестве, ожидавшем ее. Он оставил ее связанной, хотя веревки, стягивавшие запястья и лодыжки, немного ослабли. Поначалу она даже испытала облегчение, когда дощатая крышка опустилась и последний отблеск света исчез. Карл вытащил кляп у нее изо рта и небрежно накинул одеяло на истерзанное нагое тело Джинни. После его ухода Джинни лежала неподвижно, прислушиваясь к боли, разрывавшей тело, и издавая сдавленные стоны. Худшая боль — душевная — была впереди.
Лишь час спустя, когда тьма, казалось, обступила ее со всех сторон, а из углов послышались звуки крысиной возни, Джинни до конца осознала происшедшее. Она боялась пошевелиться, и продолжала лежать на боку. Ноги затекли и болели. Она была совершенно беззащитна и беспомощна в этой крысиной норе. Именно так и сказал ей со смехом Карл, когда уходил. Тело Джинни покрылось холодным потом, который разъедал царапины и ссадины, оставшиеся после борьбы с Карлом.
«Неужели он и в самом деле решил меня здесь запереть?» — лихорадочно думала Джинни, стараясь преодолеть подступившую к горлу тошноту. А все из-за вина, которое он заставил ее выпить, сунув горлышко бутылки в ее распухший, кровоточащий рот.