— А ведь убедил, черт польский. — Арнольд снял с пояса сотовый телефон, нащелкал номер. — Алло, Лена… Все хорошо прошло. Как я и рассчитывал… Только тут кое-какие проблемы. Надо фуры на таможне встретить, там непонятки могут возникнуть… Завтра подъеду. Не жди меня… Целую, дорогая…
Он ногтем щелкнул по телефону.
— И даже не покраснел, — восхитился Сапковский. — Красиво врешь.
— Практика…
Сапковский тоже в темпе обзвонил жену и любовницу, соврав, что намечаются неотложные дела. Потом прозвонил насчет отдельного кабинета в «Бригантину» — престижный ресторан на берегу Балтийского моря, откуда открывается удивительный вид на косу и вдали мигает, маня, далекий маяк… После этого он дозвонился до актрис — те уже были в боевой готовности. Вызвав шофера, проинструктировал его, чтобы тот забрал девушек из отеля и вез их быстрее в «Бригантину». Таким образом организовав все, он кивнул Арнольду:
— Поехали…
…Сапковский вел свой плавный, незаметно пожирающий расстояния «Ягуар» одной рукой, небрежно, наслаждаясь властью над отлично дрессированным, слушающимся каждого движения механическим зверем. Машина очертаниями, мягкими повадками и силой действительно напоминала совершенное животное, в честь которого названа.
Он включил магнитофон, из динамиков полилась современная музыка каких-то неотличимых одна от другой групп-близнецов — они блеяли про любовь, про то, что кто-то у кого-то одна.
Плут вдруг стал задумчив. Он помрачнел, и видно было, ему что-то хочется спросить, но он не решается. Наконец он произнес:
— Арнольд… Ну а как там?
— Где?
— На том свете. Как? Ты все-таки одной ногой в могиле стоял.
— Скоро узнаешь, — хмыкнул невесело Арнольд.
— Все там будем, — нервно произнес Сапковский, обгоняя зазевавшийся у поворота «жигуль». — Глушак уже там… Грехов-то у Глушака немало. Туго ему там.
— Кто знает.
— Туго, — настойчиво повторил Сапковский. — Кто же его так, не пойму.
— Я чуть башку не сломал, пока думал.
— Мои безопасники покопались, ментам хрусты я исправно отслюнявливал. Никто ничего не поймет. Глушака, конечно, было за что валить. Врагов он немало нажил… Но кто — ума не приложу.
— Может, когда-нибудь узнаем…
— Что он тебе тогда говорил, перед смертью?
— Почти ничего не успел… Озабоченный был какой-то. У него все мысли были о тех бабках, на которые нас нагрели.
— Бабки, бабки…
— Злой был, как пес цепной, — припоминал Арнольд. — Он по телефону еще когда мне звонил, в «конюшню» приглашал, тогда еще обещал, что кой-кому хреново придется, потому что он в гневе.
— В гневе Глушак был страшен, — усмехнулся невесело Сапковский. — Да чего ворошить прошлое.