Впереди этой маленькой колонны шагал капитан Стрельцов, единственный из оставшихся в строю офицеров и командовавший полком (точнее тем, что от него осталось) после ранения командира. Стрельцов был кадровым военным, до войны командовал заставой на румынской границе. Пограничники приняли неравный бой утром 22 июня и в течение долгого времени не давали врагу переправиться на советский берег Прута. Потом был выход из окружения с горсткой уцелевших бойцов, встреча с регулярными частями Красной Армии, утомительная проверка особистами. Так и остался Стрельцов в той части, в расположение которой они вышли…
Посеревшая от пыли фуражка была надета поверх грязной повязки из бинтов. В последнем бою его слегка зацепило. Рана была пустяковая, но времени не было даже на то, чтобы толком перевязать ее. Бой был жарким, беспощадным и кровопролитным. Много раз бойцы отбивали атаки врага, перед окопами и позади окопов горели подбитые немецкие танки, серели тела мертвых вражеских солдат. Своих павших бойцов времени похоронить не было…
Наконец, атаки прекратились. Наступило затишье. Связь с дивизией отсутствовала, и вообще было непонятно, где теперь проходит линия фронта. У Стрельцова возникло подозрение, что они уже находятся в тылу врага, тем более что канонада гремела где-то уже позади. Он отправил нескольких бойцов разузнать обстановку, а остальные в это время занялись перевязкой ран и похоронами павших товарищей.
Разведчики принесли неутешительные вести. Видимо, немцам удалось прорваться через позиции соседей, сметая на своем пути все живое…
Ситуация была очень плохой. Бойцы находились в тылу немецких войск. Этим объяснялось и то, что немцы перестали лезть на их позиции. Они попросту обошли их и устремились дальше. Времени на раздумья не было, и Стрельцов, которому подобная ситуация была хорошо знакома по сорок первому году, принял решение пробиваться к своим…
Они шли уже вторые сутки по степи, избегая дорог, двигаясь в стороне от них. Там ревели танки, непрерывным потольком к линии фронта двигались свежие части немецких войск. Их было слишком мало, чтобы принимать открытый бой, к тому же уцелевшим и легкораненым бойцам приходилось нести на своих плечах импровизированные носилки с тяжелоранеными. При любом подозрительном шуме они ложились на землю, и высокая трава надежно укрывала их от чужих взглядов…
Стрельцов оглядел своих солдат. Покрытые пылью, давно не бритые, уставшие лица, выгоревшие на солнце и задубевшие от пота гимнастерки… Из пограничников, принявших вместе с ним первый бой на границе, остался один лишь старшина Раков, шагавший рядом со своим командиром. Остальные либо погибли, либо потерялись после ранений и отправки в тыл. Здесь были люди, собранные с разных подразделений полка. Сразу за Раковым шагал сержант Кравцов, под гимнастеркой у которого хранилось полковое знамя, обернутое вокруг тела. Командир полка, когда его увозили в тыл (полковник был ранен в обе ноги осколками снаряда в одном из боев), сказал: