От волнения Мохов даже не заметил, как перешел с ней на «ты». Девушка отметила это чисто автоматически, но возражать не стала. Она чувствовала себя слишком слабой и была благодарна этому мужчине за его беспокойство об ее состоянии. Дарья не ожидала, что начальник районного ГПУ способен на проявление простых человеческих чувств, тем более что она была дочерью подозреваемого. ГПУ в ее сознании всегда ассоциировалось с чем-то страшным. От соседей-кулаков девушка много раз слышала рассказы об ужасных делах, творящихся в стенах этого ведомства.
— Подожди меня здесь, — сказал Мохов и вышел из комнаты…
Вернулся он в сопровождении молодого парня в форме.
— Степан проводит тебя к отцу. — Начальник районного ГПУ улыбнулся. — Было очень приятно пообщаться с тобой, Даша. Помни о том, что я тебе тут сказал. А мы, в свою очередь, постараемся во всем разобраться.
— Спасибо, — поблагодарила она его, вставая.
Он встал и лично проводил ее до двери. Когда девушка ушла, он вернулся на свое место и задумался, прокручивая в мыслях все, что произошло в его кабинете, стараясь не упустить ни одной мелочи. Ему почему-то казалось, что есть взаимосвязь между покушением на Ивана и тем, что случилось с девушкой. Здесь произошло нечто странное, чему он сам был свидетелем. Потому что в тот момент, когда он наклонился над Дарьей со стаканом в руке, он вдруг увидел отчетливую картинку. После этого у него появилось предчувствие, что сегодня его еще ожидают плохие новости…
Свидание с отцом не принесло облегчения. Степан Прокопьевич совсем упал духом, хотя старался и не показывать этого дочери. Но Дарья хорошо чувствовала настроение своего отца. Он не верил, что выйдет отсюда, и, вероятно, тому были свои причины. Она не знала, какие мысли бродят в его голове, ощущала только, что его настрой как-то связан с прошлым. Глядя на небритое, осунувшееся лицо отца, девушка подумала, что, в сущности, она практически ничего о нем не знает. Вспомнилось то, что говорила ей бабка Василиса незадолго до своей смерти. Если это было правдой, то у Степана Прокопьевича были основания для такого настроения. Люди, работавшие в ГПУ, хорошо знали свое дело. Значит, ей надо было их опередить…
— Батя, я вытащу тебя отседова, — пообещала она отцу.
Степан Прокопьевич горько усмехнулся.
— Как ты могешь это сделать?
— Могу, — твердо ответила Дарья.
В ее голосе было столько уверенности, что отец посмотрел совсем по-другому на свою дочь. Это была уже не та маленькая девочка, которую он когда-то держал на своих загрубевших от работы руках, которая с детской непосредственностью радовалась, когда он привозил ей из станицы какой-нибудь гостинец. Теперь перед ним стояла высокая, красивая девушка. В ее взгляде читалась твердая решимость. Она знала, что говорила…