Его речи вызвали лишь насмешки у беспощадных судей.
Вскоре они вообще перестали обращать на него внимание. Свежие заключенные поступили в эту тюрьму — возможно, новые жертвы суда на барабане!
Суду более были неинтересны его апелляции.
Суд завершил свою «работу» и передал его Вирокку со взводом палачей, одетых в форму.
Двое из них отвели и поставили Майнарда у стены, рядом с трупом Красного Республиканца.
Он был связан и не мог оказать сопротивления. Никто не смог бы ему помочь.
Солдаты стояли, ожидая команду «Пли!»
И через мгновение команда эта поступила бы, ибо она командовал здесь лейтенант зуавов.
Но судьба распорядилась иначе. Прежде чем лейтенант успел дать команду, наружная дверь открылась, пропустив человека, чье появление немедленно приостановило процесс.
Бросившись наискосок через внутренний двор, он оказался между солдатами и их жертвой, одновременно достав из-под пальто и развернув флаг, которым поспешил прикрыть осужденного.
Даже пьяные зуавы не осмелились открыть огонь по этому флагу. Ибо это был Королевский Стандарт Англии!
Но у заключенного была двойная защита. Почти в тот же самый момент другой человек торопливо пересек внутренний двор и развернул еще один флаг перед глазами разочарованных палачей!
Флаг этот требовал к себе не меньшего уважения, ибо это был звездно-полосатый флаг — символ единственной Республики на земле.
Майнард служил под обоими флагами, и на мгновенье он почувствовал, что его симпатии к ним разделились.
Он не знал, кто пришел на помощь последним, но когда он увидел, кто пришел первым — а это был сэр Джордж Вернон, — его сердце наполнилось еще большей радостью, чем просто от мысли, что он был вырван из лап смерти!
ГЛАВА XXXIX. СНОВА В ВЕСТБУРНЕ
И вновь оправимся в британскую столицу, где найдем мистера Свинтона в своей квартире.
Это были те же самые меблированные комнаты, с тем же самым стулом из тростника, которым он ударил свою невезучую жену.
Она также была там, но она не сидела на стуле.
Расположившись на простом диване из конского волоса, обложившись диванными подушками и валиками, она читала один из романов де Кока в переводе. Фан не владела французским, несмотря на то, что она получила воспитание, достойное благородной девушки, и преуспела во многих искусствах, в которых именно Франция играет ведущую роль.
Время было, когда завтрак уже закончился, хотя чашки и блюдца все еще не были убраны со стола.
Обычный металлический заварной чайник, горбушка, отрезанная от половины четырехфунтового хлеба, голова и хвост селедки, разложенные на синей узорчатой тарелке, — всё это говорило о том, что пища была далеко не эпикурейской