— О, передать масса Майнарду! Конечно, я передала ему записку.
— И, — как ты думаешь, — тебя никто не видел?
— Не беспокойтесь об этом. Никто не заметил это. Сабби незаметно положила этот маленький пакетик прямо в карман джентльмена — в его наружный карман — так, что это никто не увидел. Это было несложно сделать, мисс Бланш. Никто не мог увидеть этой передачи. Нужно было иметь глаза Аргуса note 29 , чтобы заметить это.
Однако самоуверенность, с которой Сабби утверждала это, была внешней, на самом деле она сомневалась.
Да, у нее были основания сомневаться, поскольку она успела заметить взгляд, направленный на нее, хотя это не были глаза бдительного стража. Это были глаза кузена Бланш, Скадамора.
Креолка подозревала, что он заметил, как она передала послание, но решила не делиться своими подозрениями с юной хозяйкой.
— Нет, мисса, дорогая, — продолжала она. — Не бери себе это в голову. Сабби передала письмо как надо. И почему ваш папа должен подозревать об этом?
— Я не знаю, — ответила девочка. — И все же я не могу избавиться от страха, что это так.
Некоторое время она лежала молча, размышляя. Но мысли эти были не о ее страхах.
— Что он сказал тебе, Сабби? — спросила она наконец.
— Вы имеете в виду мистера Майнарда?
— Да.
— Он мало говорил. Да и времени у него почти не было.
— Он сказал что-нибудь?
— Да, да, — растягивая слова, с трудом ответила креолка. — Да, он сказал: «Сабби — дорогая Сабби, скажи мисс Бланш, что бы ни случилось, я люблю ее, очень сильно люблю!»
Креолка продемонстрировала природную изобретательность своей расы, искусно сочинив и произнеся эту страстную тираду.
Это была банальная выдумка. Но тем не менее слова эти были вознаграждением её юной хозяйке, поскольку та как желала их услышать.
Эти слова принесли ей также желанный сон. Вскоре после этого Бланш уснула, положив свою нежную щечку на подушку и накрыв белую наволочку распущенными золотыми волосами.
Это было приятно и весьма мудро. Сабби, сидевшая возле кровати и видевшая выражение лица спящей, могла судить по нему, что страхи уступили место мечтам.
Мысли спящей не были страшными и тягостными. Иначе с ее уст не слетело во сне бы тихое бормотание:
— Теперь я знаю, что он любит меня. О, как это сладко, как сладко!
— Это юная девочка любит ягоду, которая не стоит мизинца на ее ноге. Во сне или на прогулке, — она никогда не избавится от своей страсти — никогда!
И с этим мудрым предвидением креолка взяла подсвечник и тихо удалилась из спальни.