— Разве я похожа на призрак? — прошептала она. — А может, да? Уже?
Лилиан вынула из сумочки зеркальце.
— Нет, — сказал Хольман.
Лилиан посмотрелась в зеркальце.
Сейчас она выглядит иначе, чем раньше, — подумал Клерфэ. Черты ее лица казались стершимися, глаза потеряли прозрачный блеск. Лилиан спрятала зеркальце.
— Зачем я это делаю? — пробормотала она, оглядываясь. — Крокодилица уже была здесь?
— Нет, — ответил Хольман, — она должна появиться с минуты на минуту и выгнать нас. Крокодилица точна, как прусский фельдфебель.
— Сегодня ночью у входа дежурит Жозеф. Мы сможем выйти. Удрать, — шептала Лилиан. — Пойдете с нами?
— Куда? — спросил Клерфэ.
— В Палас-бар, — сказал Хольман. — Мы так иногда делаем, когда уже нет больше сил терпеть. Тайком удираем через служебный вход в Палас-бар, в большую жизнь.
— В Палас-баре нет ничего особенного. Я как раз оттуда. удручающей веселостью. — Для вас, мисс Дюнкерк, на ночном столике приготовлено снотворное. Вы будете почивать словно в объятиях Морфея.
* * *
— Наша Крокодилица — королева штампованных фраз, — сказал Хольман. — Сегодня вечером она обошлась с нами еще милостиво. И почему эти стражи здоровья обращаются с людьми, которые попали в больницу, с таким терпеливым превосходством, словно те младенцы или кретины?
— Они мстят за свою профессию, — ответила Лилиан с ненавистью. — Если у кельнеров и больничных сестер отнять это право, они умрут от комплекса неполноценности.
Они стояли в холле у лифта.
— Куда вы идете? — спросила Лилиан Клерфэ.
Клерфэ помедлил секунду.
— В Палас-бар, — сказал он затем.
— Возьмете меня с собой?
Он опять помедлил. Перед глазами у него встала сцена с санками. Он увидел надменное лицо русского.
— А почему нет? — сказал он.
Санки остановились перед отелем. Клерфэ заметил, что Лилиан без бот. Он взял ее на руки и пронес несколько шагов. Она сперва противилась, но потом сдалась. Клерфэ опустил Лилиан перед входом.
— Так! — сказал он. — Пара атласных туфелек спасена! Пойдем в бар?
— Да. Мне надо что-нибудь выпить.
В баре было полно. Краснолицые лыжники в тяжелых ботинках топтались по танцевальной площадке. Оркестр играл слишком громко. Кельнер пододвинул к стойке бара столик и два стула.
— Вам водки, как и в прошлый раз? — спросил он Клерфэ.
— Нет, глинтвейну или бордо.
Клерфэ посмотрел на Лилиан,
— А вам что?
— Мне водки, — ответила она.
— Значит, бордо, — сказал Клерфэ. — Окажите мне услугу. Я не выношу водку после еды.
Лилиан посмотрела на него подозрительно: она ненавидела, когда с ней обращались как с больной.
— Правда, — сказал Клерфэ. — Водку будем пить завтра, сколько захотите. Парочку бутылок я контрабандой переправлю в санаторий. А сегодня закажем шеваль блан. Это вино такое легкое, что во Франции его зовут илый боженька в бархатных штанах.