Левинский был не прав. После третьего взрыва пулеметы умолкли. Охранники спешно покинули вышки. Левинский подполз к двери.
— Опасность миновала! — крикнул он Бергеру. Эсэсовцы исчезли.
— Нам оставаться здесь?
— Нет. Это не поможет. Нас тут завалит и мы сгорим.
— Выходим! — крикнул Мейергоф. — Если заграждения из колючей проволоки разбомбило, можно сбежать!
— Заткнись, идиот! Они мгновенно схватят тебя в твоей робе и на месте расстреляют.
— Выходи давай!
Они стали пролезать через дверной порог.
— Держаться всем вместе! — кричал Левинский. Он схватил Мейергофа за куртку у груди. — Если будешь валять дурака, я собственными руками сломаю тебе шею, понятно? Идиот проклятый, думаешь, мы вправе сейчас рисковать? — Он встряхнул его. — До тебя доходит? Или дать тебе хорошенько по башке?
— Оставь его, — сказал Бергер. — Ничего он не сделает. Для этого он слишком слаб. Я за ним посмотрю.
Они лежали около барака, совсем близко, чтобы видеть темные стены в еще кипящем тумане. Казалось, что стены клубятся от какого-то невидимого огня. Так они и лежали, прильнув к земле, словно придавленные мощными раскатами грома, в ожидании следующего взрыва.
Но его не последовало. Продолжала стрелять только зенитка. Скоро со стороны города уже не слышно было взрывов. Зато сквозь шум снова стала четко доноситься ружейная стрельба.
— Стреляют здесь, в лагере, — сказал Зульцбахер.
— Это эсэсовцы, — Лебенталь поднял голову. — Может, бомбы попали в казармы, и теперь уже нет ни Вебера, ни Нойбауэра.
— Размечтался, — среагировал Розен. — Редкий случай. Ведь в такой туман они не могли вести прицельный огонь. Наверно, все же зацепили несколько бараков.
— Где Левинский? — спросил Лебенталь. Бергер осмотрелся.
— Не знаю. Несколько минут назад он еще был здесь. Может, ты знаешь, Мейергоф?
— Нет. И знать не желаю.
— Может, он ушел на разведку?
Они снова прислушались. Напряжение нарастало. Опять до них донеслось несколько ружейных выстрелов.
— Наверно, там кто-нибудь сбежал. Вот и гонятся за ними.
— Думаю, что нет.
Каждый знал, что тогда весь лагерь построили бы для переклички и держали бы на плацу до тех пор, пока беглецов не вернули бы живыми или мертвыми. Это означало бы гибель многих десятков узников и тщательный контроль всех бараков. Вот почему Левинский накричал на Мейергофа.
— А чего ради им сейчас еще сбегать? — спросил Агасфер.
— А почему бы нет? — ответил ему Мейергоф вопросом на вопрос. — Каждый день…
— Успокойся, — перебил его Бергер. — Ты воскрес из мертвых и от этого рехнулся. Вот и возомнил себя Самсоном. Да ты и на полкилометра не уйдешь.