— Двое узников застрелены при попытке к бегству, — доложил он. — В обоих случаях выстрел в голову.
Вебер медленно поднялся, и небрежно уселся на угол своего стола.
— С какого расстояния?
— Одного с тридцати, другого с сорока метров.
— На самом деле так?
Штейнбреннер покраснел. Он застрелил обоих узников с расстояния всего нескольких метров, чтобы на ранах не осталось следов пороха.
— И это была попытка к бегству? — спросил Вебер.
— Конечно.
Оба знали, что это не было попыткой к бегству. Так называлась любимая игра СС. У заключенного брали шапку, бросали ее за спину и требовали принести. Если при этом узник проходил мимо кого-нибудь, в него стреляли со спины из-за попытки к бегству. За это стрелявшему обычно давали несколько дней отпуска.
— Ты хочешь в отпуск? — спросил Вебер.
— Нет.
— А почему?
— Чтобы не подумали, что я увиливаю.
Вебер поднял брови и стал медленно болтать ногой, которой опирался на стол. Солнечные лучи отражались от раскачивавшегося сапога и скользили по голым стенам, как светлая одинокая бабочка.
— Значит, ты не боишься?
— Нет. — Штейнбреннер пристально посмотрел на Вебера.
— Хорошо. Нам требуются надежные люди. Особенно сейчас.
Вебер уже давно наблюдал за Штейнбреннером. Он импонировал ему. Он был еще очень молод, в нем еще осталось что-то от фанатизма, которым когда-то славились эсэсовцы.
— Особенно сейчас, — повторил Вебер, — Теперь вам требуется СС для СС. Ты это понимаешь?
— Так точно. По крайней мере, мне так кажется.
Штейнбреннер снова покраснел. Вебер был его кумиром. Он испытывал к нему такое же слепое почтение как младенец к индейскому вождю. Он был наслышан о мужестве Вебера в «зальных битвах» тридцать третьего года; он знал, что в двадцать девятом году Вебер был причастен к убийству пяти рабочих-коммунистов и за это отсидел четыре месяца в тюрьме. Рабочих ночью вытащили из постелей и насмерть затоптали на глазах у их родственников. Штейнбреннер слышал также о том, какие жестокие допросы устраивал Вебер о гестапо, как беспощадно он относился к врагам государства. У Штейнбреннера была одна мечта — стать таким, как его кумир. Он вырос с учением партии. Ему исполнилось семь лет, когда национал-социализм пришел к власти, и Штейнбреннер стал законченным продуктом национал-социалистского воспитания.
— Слишком многие попали в СС без тщательной проверки, — сказал Вебер. — Теперь начинается отбор. Ленивые прекрасные времена миновали. Ты это понимаешь?
— Так точно. — Штейнбреннер вытянулся по стойке «смирно».
— Здесь у нас уже есть с десяток настоящих людей. С лупой отбирали. — Вебер окинул Штейнбреннера испытующим взглядом. — Приходи сюда сегодня вечером в половине десятого. Посмотрим, что будет дальше.