Восторженный Штейнбреннер, как по команде, сделал «кругом!» и отправился к себе. Вебер встал и прошелся вокруг стола. «Одним больше, — подумал он. — Вполне достаточно, чтобы в последний момент насолить старику, сорвав его планы». Вебер ухмыльнулся. Он давно заметил, что Нойбауэр пытался разыгрывать из себя этакого чистенького ангела и все свалить на него. Последнее Вебера не волновало, за ним водилось немало грехов — только вот не любил он таких чистеньких ангелов.
Незаметно наступил полдень. Эсэсовцы почти не показывались в лагере. Они и не догадывались, что у заключенных имелось оружие, и поэтому не проявляли особой осторожности. Хотя, будь у заключенных даже в сто раз больше револьверов, в открытом бою пулеметы не оставили бы им никаких шансов. Но эсэсовцы вдруг стали бояться самой массы заключенных.
В три часа по громкоговорителю были переданы имена двадцати узников с требованием за десять минут собраться у ворот. Это могло означать все что угодно — допрос, почта или смерть. Подпольное лагерное руководство позаботилось о том, чтобы убрать всю двадцатку из их бараков; семеро были спрятаны в Малом лагере. Приказ был зачитан еще раз. Все названные узники были Политическими. На приказ никто не откликнулся. Впервые лагерь демонстративно проявлял неповиновение. Вскоре после этого всем заключенным было приказано собраться на плацу для переклички. Подпольное лагерное руководство сообщило: «Оставаться в лагере».
На плацу для переклички узников было легче перестрелять. Вебер собирался пустить в ход пулеметы, но пока не мог решиться действовать так открыто против Нойбауэра. Через канцелярию лагерному руководству стало известно, что приказ исходит не от Нойбауэра, а исключительно от Вебера. Тот велел объявить по громкоговорителю, что лагерь не получит пищи, пока все не построятся и не будут выданы двадцать политических заключенных.
В четыре часа поступил приказ от Нойбауэра. Лагерным старостам было велено немедленно явиться к нему. Приказ был выполнен. Лагерь в тягостном напряжении ждал, вернутся ли они.
Они вернулись через полчаса. Нойбауэр показал им приказ об отправке транспорта. Уже второго. В течение часа надлежало отправить из лагеря две тысячи человек. Нойбауэр согласился отложить отправку до следующего утра.
Подпольное лагерное руководство немедленно собралось в госпитале. Прежде всего они добились того, что изменивший эсэсовцам врач Гофман обещал употребить свое влияние на Нойбауэра, чтобы отсрочить на один лень вывоз двадцати политических заключенных и отменить перекличку на плацу. Тем самым утратило бы силу указание о невыдаче пищи. Врач сразу же ушел.