— Камарад, — вдруг проговорил кто-то рядом с ним. Это было у тринадцатого барака. Человек стоял перед дверью, лицо его было черным от щетины.
Пятьсот девятый поднял глаза.
— Помните об этом, — пробормотал он. С этим человеком он никогда не был знаком.
— Мы это будем помнить, — ответил человек. — Куда вы идете?
Люди, оставшиеся в трудовом лагере, видели Вебера и Визе. Они понимали, что это не просто так.
Пятьсот девятый остановился. Он измерил человека взглядом. Напряженность сразу исчезла. Он снова ощутил в себе потребность сказать нечто важное, чтобы оно было услышано.
— Никогда этого не забывайте, — прошептал он настойчиво. — Никогда! Никогда!
— Никогда! — повторил человек твердым голосом. — Куда вас теперь?
— В лазарет. Как подопытных кроликов. Никогда этого не забывайте! Как тебя зовут?
— Левинский Станислаус.
— Никогда не забывай об этом, Левинский, — сказал Пятьсот девятый. Ему казалось, что упоминание имени придает его увещеванию дополнительный акцент, — Левинский, никогда не забывай об этом.
— Я это не забуду.
Левинский дотронулся ладонью до плеча Пятьсот девятого. Тот воспринял это прикосновение как нечто большее… и еще раз взглянул на Левинского. Тот кивнул. Его лицо было похоже на лица в Малом лагере. Пятьсот девятый почувствовал, что его поняли. И он продолжил свой путь.
Его ждал Бухер. Они догнали четверых других, тяжело шагавших по дороге.
— Мясо, — бормотал Вася. — Суп и мясо.
В канцелярии пахло холодным спертым воздухом и гуталином. Специально выделенный дежурный подготовил все бумаги. Он измерил их безучастным взглядом.
— Вам надо расписаться здесь.
Пятьсот девятый посмотрел на стол. Он не понимал, что здесь надо было подписывать. Обычно заключенным отдавали команду, и конец. Потом он почувствовал, что кто-то его пристально разглядывает. Это был один из писарей, сидевший сзади дежурного. У него были огненно-рыжие волосы. Когда тот увидел, что Пятьсот девятый ощутил на себе его взгляд, он незаметно повернул голову справа налево.
Вошел Вебер. Все замерли по стойке «смирно».
— Продолжайте! — скомандовал он и взял бумаги со стола. — Еще не готовы? А ну-ка быстро подписать это!
— Я не умею писать, — сказал Вася, стоявший к Веберу ближе всех.
— Тогда поставь здесь три креста. Следующий! Один за другим подошли трое новеньких. Пятьсот девятый судорожно попробовал взять себя в руки. Ему казалось, что где-то еще должен быть выход. Он снова посмотрел на писаря. Но тот больше не поднимал глаз.
— Теперь ты, — прорычал Вебер. — Шевелись! Заснул что ли, а?
Пятьсот девятый взял в руки бумагу. В его взгляде отражалась мутная поволока. Несколько напечатанных на машинке строк прыгали у него перед глазами.