— А здесь не обменяют?
— Иди к каптенармусу, — сказал писарь. — Растолкуй ему, что женишься. Скажи, я послал тебя. Найдутся у тебя лишние сигареты?
— Нет. Но я постараюсь раздобыть еще пачку.
— Не для меня. Для фельдфебеля.
— Посмотрим. Ты не знаешь, при бракосочетании с фронтовиком невесте нужны какие-нибудь дополнительные бумаги?
— Понятия не имею. Но думаю, что нет. Ведь это все делается на скорую руку. — Писарь взглянул на часы. — Топай прямо на склад. Фельдфебель сейчас там.
Гребер направился во флигель. Склад находился на чердаке. У толстяка фельдфебеля глаза были разные. Один почти неестественно синевато-лилового цвета, как фиалка, другой светло-карий.
— Чего уставился? — крикнул он. — Стеклянного глаза не видел, что ли?
— Видел. Но почему же у него цвет совсем другой?
— Да это не мой, болван ты этакий, — фельдфебель постучал по синему, сияющему глазу. — Одолжил вчера у приятеля. Мой, карий, выпал. Эти штучки очень хрупкие. Их надо бы делать из целлулоида.
— Тогда они были бы огнеопасны.
Фельдфебель поглядел на Гребера. Рассмотрел его ордена и ухмыльнулся.
— Тоже верно. А обмундирования для вас у меня все-таки нет. Весьма сожалею. Все, что найдется, еще хуже, чем ваше.
Он уставился на Гребера своим синим глазом. Карий был тусклым. Гребер положил на стол пачку биндинговских сигарет. Фельдфебель скользнул по ней карим глазом, ушел и вернулся с мундиром в руках.
— Вот все, что есть.
Гребер не прикоснулся к мундиру. Он извлек из кармана плоскую бутылочку коньяку, которую прихватил на всякий случай, и поставил рядом с сигаретами. Фельдфебель исчез, а потом вернулся с мундиром получше и почти новыми брюками. Гребер сначала взялся за брюки — его собственные были латаны-перелатаны — развернул и заметил, что каптенармус, желая скрыть пятно величиной с ладонь, хитро сложил их. Гребер молча посмотрел на пятно, затем на коньяк.
— Это не кровь, — сказал фельдфебель. — Это прованское масло высшего сорта. Солдат, носивший их, приехал из Италии. Потрете бензином — и пятна как не бывало.
— Если это так просто, почему же он их обменял, а не вычистил сам?
Фельдфебель осклабился, обнажив десны.
— Законный вопрос. Но этот тип хотел получить форму, от которой воняло бы фронтом. Вроде той, что на вас. Он два года протирал штаны в канцелярии. Сидел в Милане, а невесте писал письма будто с фронта. Не мог же он появиться дома в новых брюках, на которые всего-навсего опрокинул миску с салатом. Это, в самом деле, лучшие брюки, какие у меня есть.
Гребер не поверил, но у него больше ничего не было, и он не мог выторговать что-нибудь получше.