Гребер остановился перед домом. В темноте он не мог рассмотреть номер.
— Вы куда? — спросил кто-то; человек стоял возле двери, прислонившись к стене.
— Скажите, это Мариенштрассе двадцать два?
— Да. А вы к кому?
— К медицинскому советнику Крузе.
— Крузе? Зачем он вам нужен?
Гребер посмотрел в темноте на говорившего. Тот был в высоких сапогах и форме штурмовика. Наверное, какой-нибудь не в меру ретивый участковый, этого еще недоставало…
— А уж это я сам объясню доктору Крузе, — ответил Гребер и вошел в дом.
Он очень устал. Он чувствовал, что устали не только глаза и ноют все кости, усталость сидела где-то глубже. Весь день он искал и расспрашивал — и почти без всяких результатов. У его родителей не было в городе родственников, а из соседей мало кто остался. Бэтхер прав: это был какой-то заколдованный круг. Люди боялись гестапо и предпочитали молчать; а если иные что-то и слышали, то они отсылали Гребера к другим, а те опять-таки ничего не знали.
Он поднялся по лестнице. В коридоре было темно. Медицинский советник жил на втором этаже. Гребер был с ним едва знаком, но знал, что Крузе иногда лечил его мать. Может быть, она побывала у него и оставила свой новый адрес.
Ему открыла пожилая женщина с будто стертым лицом.
— Крузе? — переспросила она. — Вы хотите видеть доктора Крузе?
— Ну да.
Женщина молча разглядывала его. Но не отступила, чтобы пропустить.
— Он дома? — нетерпеливо спросил Гребер.
Женщина не ответила. Казалось, она прислушивается к чему-то, что происходит внизу. — Вы на прием?
— Нет. По личному делу.
— По личному?
— Да, по личному; вы фрау Крузе?
— Избави боже!
Гребер с недоумением уставился на женщину.
Многое видел он за этот день: и осторожность, и ненависть, и увертливость в их самых разнообразных проявлениях; но это было что-то новое.
— Послушайте, — оказал он, — я не знаю, что у вас тут происходит, да и не интересуюсь. Мне нужно поговорить с доктором Крузе, вот и вое, понятно вам?
— Крузе здесь больше не живет, — вдруг заявила женщина громко, грубо и неприязненно.
— Но вот же его фамилия! — И Гребер указал на медную дощечку, прибитую к двери.
— Это давно надо было снять.
— Но ведь не сняли. Может быть, здесь остался кто-нибудь из членов его семьи?
Женщина молчала. Гребер решил, что с него хватит. Он уже намеревался послать ее ко всем чертям, как вдруг услышал, что в глубине квартиры открылась дверь. Косая полоска света упала из комнаты в прихожую.
— Это ко мне? — спросил чей-то голос.
— Да, — ответил Гребер наудачу. — Мне надо поговорить с кем-нибудь, кто знает медицинского советника Крузе. Но, кажется, я ничего не добьюсь.