— Не зови смерть раньше срока. — Она опустила меч и присела на корточки. Но не ближе вытянутой руки. Мало ли! Калека не калека. Впрочем, пнуть Брохана, как раньше, ей уже не хотелось.
— С такими ранами не выживают. Да будь вокруг меня толпа лекарей, и то… — Речник попытался пошевелить ногой, но скривился от острой боли и замолчал.
— Эй, Брохан, ты живой? — Вейте подалась вперед.
— Пока еще. Ты спрашивала, как я здесь очутился?
— Да. Как?
— Не знаю, — просто ответил Крыло Чайки.
— Как так — не знаешь?
— А вот так. Бился с Витеком. Помню, как бело-зеленые выскочили из засады раньше срока. Да. Наплевал Брицелл на приказ командира. Видать, решил — победителей не судят. А теперь и некому с него спросить… Так что, хочешь знать, как я здесь очутился?
— Хочу!
— Спроси у Брицелла.
— Спрошу, — упрямо сжала губы Вейте.
— Э, девочка, ты что? Я же пошутил… Брицелл тебя и на стрелище не подпустит.
— А я его предупреждать не буду.
— Сгинешь без толку.
— Там поглядим.
Брохан опять замолчал. Вейте уж было подумала, в беспамятство впал.
Нет. Не впал.
— Ближе подсядь. Да не бойся, не кусаюсь я. Уже. Зубы выбили, как кобелю бешеному.
Девушка подумала и, решив и вправду, чего бояться, пододвинулась поближе.
— Костер бы развести, занемел весь…
— Чем же его разожжешь? Да и сыро — хворост мокрый.
— Кремень, огниво у меня с собой. И трут найдется. Вот с хворостом ты права… А, может, попробуем?
— А! — Вейте, тоже порядком иззябшая в мокрой одежке, махнула рукой. — Сейчас насобираю.
На ощупь валяющийся под деревьями сушняк казался не таким мокрым, как пропитанные водой штаны и чавкающие сапоги.
— У меня из-под спины вытащи. — Кривясь от боли, Брохан чуть приподнял правое плечо. — Листья да мох. Они посуше должны быть. А огниво — вот оно. Держи.
Трут затлел сразу. Добрый трут, хорошо высушенный. А вот сложенные «шалашиком» веточки загораться не хотели. Ясеневые листья воняли, забивая дымом крошечные язычки пламени. Вейте накрыла огонек ладонями, легонько подула, давая труту разгореться чуть больше.
— Ничего. Теперь пойдет. — Брохан тоже протянул одну руку к огню. — Хорошо-то как… Мужчина должен умирать с оружием в руках, а коль не выйдет, хотя бы у очага. А тут сгниваешь заживо, как топляк. Садись с той стороны. Так мы его и от ветра закроем, и самим теплее будет.
Вейте послушно уселась. Ненависть ненавистью, месть местью, а всё же Брохан хороший вояка. Так и отец говорил. И похоже, немного ему осталось. Готовый мертвец уже. И нос, как клюв у ястреба.
— Слушай меня, девочка…
— Не называй!..
— Хорошо-хорошо. Прости.