— Кикимора. Слыхал, дядя, про такое?
— Слыхать слыхал. А вот повидать не довелось.
— Так ночью приходил бы, дядя, — перевидались бы.
— Ты это, того… Не дерзи, постреленок, а то порты сниму и ремешком, — погрозился Бессон.
— Как так вышло? — Кейлин кивнул на труп.
— Раненый он был. Спина сломана. Меня на дерево подкинул…
— Ты гляди, спина сломана, а он кикимору подранил, — заметил Некрас, осматривающий округу. — Бона кровь… На земле и на траве, а вон капли на побегах ясеневых.
— Славный воин, — кивнул Бессон. — Как звали-то его?
— Броханом.
— Броханом? — удивился Кейлин. И тут же одернул себя — а чему тут удивляться? Тому, что Брохан участвовал в сражении против мятежного талуна, или тому, что раненый сумел опасного зверя железом достать?
— Ну да, Броханом. Брохан Крыло Чайки.
— Оп-паньки! — всплеснул ладонями Бессон. — Тот самый?
— Тот самый. Что мне врать?! — окрысился малолетний ардан.
— Верно. Тот самый, — кивнул Кейлин, показывая на лежащий у трупа боевой шлем с раскинувшимися крыльями, покрытыми белой эмалью. — Крыло Чайки, вот где довелось в последний раз тебя повстречать.
Паренек взглянул заинтересованно:
— Ты знал Брохана Крыло Чайки?
— Он подвозил нам свежие войска перед битвой у Кровавой Лощины.
Кейлин хотел еще что-то сказать, но отвлек Щербак. Старый веселин закончил осмотр поля боя и теперь желал поделиться увиденным:
— Дозволишь рассказать, Кейлин?
— Чего ж нет? Говори.
Щербак соскочил с коня, отпустил подпругу.
— Спиной к берегу стояла пехота. Со щитами и длинными копьями. Рядов десять да в ширину человек по полста. Левый край им старица прикрывала, а справа колесницы стояли. До двух десятков.
— Это Экхардово войско, — определил Бессон. — Спиной к реке только они могли стать.
— Да уж точно, — согласился Кейлин. — Наверняка «речные ястребы», раз уж Брохан здесь оказался.
— Может, и так, — пожал плечами Щербак. — Их супротивники с юга подошли. Как и мы. Токмо мы вдоль реки, а они во-он от того разлога. Много колесниц. Сосчитать не берусь. Сильно уж следы затоптаны…
— А это ихэренцы, зуб даю, — загорячился Бессон.
— Понятно дело. А кто ж еще!.. А когда обе рати сошлись тут, — Щербак махнул рукой себе за спину, на болотистую луговину, — тем, что с полудня припожаловали, ихэренцам стало быть, в бок конные ударили. Они до той поры в этой самой рощице тихарились.
— Егеря! — словно черное ругательство, выплюнул сквозь сжатые губы мальчишка.
— Егеря? — переспросил Кейлин. — Егеря могут. Брицелл небось командовал?
— Он, проклятое семя. Ненавижу! Зубами бы…
— Тише, тише. Охолонь. — Широкая ладонь Бессона легла пареньку на плечо. Тот аж присел. — Tы-то, понятное дело, из ихэренских арданов будешь?