— Как же так вышло? — Прискор ошалело мотал головой. Словно пес, в ухо воды набравший.
— После, паря, после. Скачи к своим, на зимник. Пускай встречают. И гонца в Весеград пускай снарядят. На самом лучшем коне.
Светлан, не выпуская из пальцев повода, потер щеку о плечо. Остальные веселины из обиженного посольства угрюмо молчали. Хоть бы кто словечко проронил. Может, им и языки поотрезали?
— Гони, гони, парень, — веско добавил Зимогляд. — Помни, Властомир мне как отцу кланяется. Наградит тебя по-королевски. Чего захочешь, проси.
— А в гвардию можно? — сам испугавшись своей смелости, срывающимся голосом выкрикнул Прискор. — С Золотком разом?
— Можно. Чтоб двум таким молодцам да нельзя было… Ты только скачи…
Послы проводили взглядами стремительно удаляющегося рыжего скакуна, который бегущим язычком пламени промелькнул по взгорку и скрылся из виду. А перед их глазами вновь всплыли мечущиеся факелы той, теперь вроде бы страшно далекой, ночи после двадцатого дня месяца яблочника…
Дорогие свечи белого воска прозрачными слезами оплывали на бронзу тяжелого канделябра. Они вырывали из ночного мрака лишь прожженную в нескольких местах почернелую столешницу, ряд толстостенных флаконов с пергаментными полосками-этикетками да открытый разворот древней книги. Лесными муравьями разбежались по желто-коричневым страницам багровые буквы.
И — тишина, нарушаемая легчайшим потрескиванием фитилей.
Тонкая женская фигурка в подчеркивающем стройность черном платье, отделанном на вороте и манжетах серебряной тесьмой, застыла пред столом. Черноволосая головка в жемчужной сеточке склонилась над распахнутым фолиантом.
— Аем, юшк'э, тин', талам. — Поразительными могли показаться звуки языка перворожденных, старшей речи, здесь, в самом сердце Трегетренского королевства, в верхних покоях замка Витгольда. — Аем, юшк'э, тин', талам… Воздух, вода, огонь, земля… Ш'иэр агэс сор', хиис агэс хьюэс… Запад и Восток, Север и Юг… К'ехрэ дююл, к'ехрэ л'ах дом'хан… Четыре стихии, четыре стороны света… Эр фоор' глиох… На помощь призываю. Таур' Н'арт. Дайте Силу. Аем, юшк'э, тин', талам… Воздух, вода, огонь, земля… Ш'иэр агэс сор', хиис агэс хьюэс… Запад и Восток, Север и Юг…
Изящные пальцы с обгрызенными кое-где ноготками сжимали выточенную из светлого слоистого рога статуэтку — толстая рыба растопырила плавники и раскрыла обрамленную извивающимися усами пасть.
Пламя свечей изгибалось, словно от ветра, и трепетало. В затхлом воздухе покоев чудился горячий порыв северного суховея, так долго терзавшего землю и всё живое на ней.