— Ну, уел, уел, — примирительно пробормотал вожак. — Когда б не трейги, победили бы остроухие у Кровавой Лощины? К этому ведешь?
— Да нет. С чего бы. Вместе бились. Я к тому веду, что наш король вперед в бою не лезет, грудь под бельты да под дротики не подставляет. Коннетабль на то поставлен, чтоб войска в бой вести. А король на войне тоже не последний человек. И обоз, и тыл на нем… А случись так, что коннетабля порешат, — король может сам командовать, пока нового не назначит. Вот и выгода.
— Ото ж ваш король накомандовал, — съехидничал Крыжак. — В телеге на сене.
— Пускай и на сене, да петельщикам его у остроухих отбивать не пришлось.
— Во! И петельщиков вспомнил, не к ночи будь помянуты. Ты их сильно любишь?
— Не за что мне их любить, — нахмурился трейг, — только я честно вам говорил — сам в петельщиках состоял. Недолго.
— Да помню-помню. — Бессон еще раз пристально вгляделся в притулившиеся в низинке под холмом домики. — При случае замолвишь словечко за меня перед Валланом.
— Вот этим клинком, — Живолом прикоснулся к торчащей над правым плечом рукоятке полутораручного меча, — я с ним говорить буду. Так что на словечко не рассчитывай.
Крыжак захохотал. Улыбнулся и Бессон.
— Что ты там еще углядел? — умерил его веселье Живолом.
— А что мне глядеть? Я так думаю: в деревне засады нет.
— Согласен. Негде там отряд спрятать.
— Не, ну десяток по овинам рассовать можно, — снова затеребил бороду Крыжак.
— Десятка я не боюсь. — Бессон снова стал серьезен. — Пущай сунутся — так перья и полетят. Большого отряда не спрячешь.
— Верно, — поддержал трейг. — Если кто и удумает на нас ударить, то на броде.
Он показал пальцем туда, где тракт, обогнув поселение, сбегал по пологому берегу и нырял в реку. Мостов в этих краях не наводили — накладно поддерживать в исправном состоянии. Всё больше бродами пользовались.
На противоположном берегу дорога уходила под полог леса. Между опушкой и водой — не больше половины выстрела из доброго лука.
— Толковый командир, — продолжил Живолом, — сделает засаду в лесу. Сразу за бродом. Когда мы растянемся — кто в воде еще, кто уже на берегу — ударит. Сперва из луков, а потом конницей. Сбросит назад в реку и разделает, как цыплят.
— Из луков, потом конницей, — повторил веселин. — Ты никак армии целой ждешь по свою душу?
— А кто его знает? Только я, если бы хотел шайку изничтожить, так бы поступил.
Бессон тряхнул слегка поседелым чубом:
— А ведь прав ты, закусай тебя стрыгай! Вот за то ты и дорог мне. Дороже казны остроушьего короля.
— Эохо Бекх его зовут.
— Да хоть Козел, Козлов сын — мне всё едино! В лесу ждать будут? А вот хрена им лысого!