– Плавающий резонанс.... Четная диссипация Хюммеля?
Аля с беспокойством повернулась к нему, но он уже очнулся и проговорил:
– Я весьма благодарен вам, Валерий Аркадьевич, за ваше любезное приглашение. Было очень интересно.
Вот уж не могу поверить, – скривилась Аля. – Гнусные рожи...
– Помилуйте, – вежливо проговорил Вайсброд, – я ведь не сказал, что было приятно. Я сказал, что было интересно.
– А, да, – согласилась Аля. – Простите, не поняла.
Вербицкому стало досадно, что Аля перестала говорить с ним и стала говорить с профессором. Интересно, видите ли, ему. Так он, стервец, изучать нас ходил!
– Не обессудьте, что прерву вашу беседу, – произнес он с изысканной язвительностью, – но хотелось бы узнать, что за вереница ученейших терминов скользнула в вашей речи, уважаемый Эммануил Борисович?
Профессор поправил очки.
– Видите ли, – с академической неспешностью ответил он, – уважаемый Валерий Аркадьевич... Биоспектральный резонанс эротических уравнений чаще является более или менее устойчивым или, увы, еще чаще, вообще не возникает. А здесь я вижу узкое, интенсивное спектральное лезвие, плавающее в весьма широких пределах. Беда... – он опять поправил очки, после травмы они все время сползали. Аля смотрела на него странно. – Андрюша Симагин очень собирается выявить причины подобных неустойчивостей – они возникают, к сожалению, на самых разных уровнях, не только на эротическом – но нас в первую очередь, и вполне правомерно, ориентируют на лечение более распространенных и опасных органических расстройств.
Последних слов Вербицкий уже не слышал – ему показалось, что Аля опять бросилась на него.
– Симагин?! – переспросил он, перебив что-то хотевшую сказать Алю.
– Да, Андрей Андреевич Симагин. Золотая голова...
Андрюшка, что ли, с неожиданным раздражением подумал Вербицкий. Когда это он обзавелся золотой головой?
– Очень дельный ученый, – сказал Вайсброд.
Собственно, что это? Я завидую – кому? Кто мне завидовал все детство? Вербицкий уверенно обнял Алю – она с готовностью прильнула – и удовлетворенно стал впитывать плавное колебание под ладонью. Жар проступал сквозь тонкую ткань.
– Он молод? – спросил Вербицкий равнодушно.
– Приблизительно вашего возраста. Несколько моложе.
– И, разумеется, живет анахоретом – не ест, не пьет, ночует на работе?
– Да, почти. Даже теперь.
– Даже когда?
– Это была чрезвычайно романтическая история, – улыбнулся Вайсброд. – Он горячо полюбил женщину с почти взрослым сыном, лет пяти. По-моему, они очень счастливы...
В метро уже никого не было, и дежурная посмотрела на них с укоризной, когда они, торопливо шагая, встали на эскалатор.