В конце концов, она не лгала ему в главном — с самого начала заявила, что любит его. Конечно, поступки ее были довольно неординарны, но их трудно назвать поступками расчетливой, испорченной женщины — это были импульсивные действия ребенка, и в этом смысле Лаура мало изменилась за последние четыре года.
Права она и в другом: он не узнал ее, ни разу ему не пришло в голову, что зеленые глаза, принадлежавшие теперь обольстительной красавице, смотрели на него с веселого детского личика соседской девочки. Он не догадывался о том, что оранжевое облако буйных кудряшек может превратиться в шелковистый водопад золотистых волос, тех самых, что сводили его с ума. И он не подумал о том, что худенькая девочка может стать обворожительной женщиной.
Но она, даже повзрослев, не утратила способность доводить его до бешенства — терзала и мучила, как прежде.
Он в гневе покинул церковь, и Лаура бросилась следом за ним. Он накричал на нее, и она не осталась в долгу. Он показал ей то, что осталось от его лица, и она поцеловала его.
Но ей и этого оказалось мало: ночью она отправилась его искать — даже тогда не могла допустить, чтобы последнее слово осталось не за ней.
Утром Алекс с трудом сдерживался, слушая шуточки и насмешки Уильяма Питта.
— Поверь мне, мальчик мой, — говорил министр, снисходительно похлопывая Алекса по плечу иссохшей рукой. — Поверь, такую свадьбу я не хотел бы пропустить ни за что на свете.
— Я рад, что вы получили удовольствие, сэр, — в смущении пробормотал граф, вызвав у гостя очередной приступ веселья.
— Между прочим, ваша горничная пожелала ввести меня в курс ваших дел, Алекс, — продолжал Питт, посмеиваясь.
— Горничная, сэр? — Граф напрасно метал взглядом молнии — Уильям Питт был не из тех, кого легко запугать. До сих пор это не удавалось и королю.
— Да, мальчик мой. У вас весьма необычные слуги, — поделился своими впечатлениями министр. Опираясь на руку секретаря, он уже направлялся к карете.
— Горничная, сэр?… — бормотал Алекс, все более укрепляясь в своих подозрениях.
— Черт побери, что ты вытворяешь?! — закричал он, обнаружив Лауру не в спальне, хотя именно там и положено было находиться графине в этот утренний час, а в Оранжевой гостиной, где она, облаченная в безобразнейшее коричневое платье, выгребала золу из камина.
Скромно опустив глаза, Лаура вытерла ладони о лиф платья и низко поклонилась Алексу — так кланялись графу самые незаметные из его слуг.
Алекс был в бешенстве. Его жена, графиня Кардифф, изображает служанку!
— Чищу, милорд, — ответила она наконец.
На крик хозяина прибежал Симонс — маска нового фасона не заглушала слова, так что дворецкий тотчас же услышал голос графа. Несколько секунд спустя явилась и миссис Седдон. Домоправительница с дворецким сразу поняли, в чем дело, однако оба хранили молчание. Им не хотелось рассказывать о том, как молодая графиня заявилась утром на кухню в самом невзрачном из платьев Мэри и, не сказав никому ни слова, принялась чистить сковородку. Впрочем, никто и не подумал ее останавливать. Никто не захотел нарушать идиллию этого часа — самого лучшего часа дня, когда можно спокойно насладиться горячим чаем и булочками с маслом.