— Правда? — оживилась девушка. — Какой? Где он?
— Идем.
Оставив Джо и Мардж погруженными в разговор о погоде, они вышли в коридор, где на тумбочке лежал маленький, красиво перевязанный сверток. Белинда впилась в него взглядом, а получив разрешение, бросилась разворачивать подарок. Когда в руках у нее осталась фигурная плитка шоколада, она уставилась на нее так, словно впервые видела нечто подобное.
Кейн ждал бурной благодарности, но вместо этого девушка подняла на него озадаченный взгляд.
— Почему, Кейн? — наконец спросила она. — Почему ты принес мне шоколад?
— разве ты его не любишь?
— Очень люблю, — заверила Белинда, продолжая, заглядывать ему в глаза так, словно надеялась прочесть там ответ на вопрос жизненной важности. — Я только… скажи, почему ты это сделал?
— Почему? — Кейн задумался, подбирая слова. — Потопу что мы с тобой друзья.
— Большие друзья? — уточнила девушка со странным блеском в глазах.
— Очень большие, — подтвердил Кейн, не понимая, что ее интересует, тем более что сознание его уже туманилось от снотворного. — Мы с тобой самые большие друзья, Белинда!
Это заверение заставило щеки девушки вспыхнуть еще ярче. На губах ее появилась многозначительная, знающая улыбка, взгляд стал странно призывным.
— Самые большие друзья… — повторила она, прижимая шоколадку к высокой груди. — Теперь я понимаю, зачём ты сделал мне такой подарок.
— Вот и хорошо, — сказал Кейн, не в силах больше напрягать свои мысли. — Увидимся! Спокойной ночи.
Девушка не ответила. Она молча следила за тем, как он поднимается по лестнице. Пальцы ее играли шоколадкой, язык то и дело касался губ, оставляя на них влажный след.
У себя в комнате Кейн не без труда расстегнул брюки левой рукой и стащил их по бедрам, которые откликнулись приглушенной болью. Он не привык спать в одежде, и сейчас это было только кстати: он бы не вынес борьбы с пижамой. Задув лампу, Кейн какое-то время лежал в дремотном оцепенении. Опий заглушил боль, а заодно принес странное ощущение — тело словно совершенно потеряло вес и не лежало, в постели, а парило над нею. Давно уже Кейн не испытывал такого блаженного состояния.
Стоило смежить тяжелые веки, как где-то далеко возник легкий размеренный гул, словно рокот прибоя. Этот звук гипнотизировал заставлял грезить наяву, и Кейн не удивился, когда ему явилась Натали. Уголки его запекшихся губ дрогнули в улыбке.
Натали стояла посреди заснеженной улицы, в развеваемой ветром судейской мантии, с маленьким пистолетом в руке. Что-то невыразимо чувственное было в том, что оружие какое-то время находилось в этих тяжелых черных складках, рядом с теплым женским телом. Кейн заворочался, принимая более удобную позу, но стоило ему затихнуть, как сон подступил ближе, а с ним и приятное возбуждение, как в эротических видениях.