— Это ктой-то к нам пришел! — прогремел издевательский голос.
Пьяная парочка у стойки подпрыгнула от неожиданности. Дружки Лезервуда заняли места по обеим сторонам от Кейна, а сам Дамон звучно хлопнул его по плечу.
— Эй ты!
Кейн не спеша повернулся.
— Где твой револьвер, Ковингтон? — осведомился Дамон, окинув его презрительным взглядом.
— В моей комнате, в пансионе миссис Бейкер.
— Почему же ты его не носишь? Боишься, что кто-нибудь сорвет его и пару раз врежет им по твоей наглой физиономии? — Все трое разразились дружным хохотом. — Тогда какого черта ты забрел в салун? Таким самое место в воскресной школе!
Кейн ничего не сказал на это.
Салун вдруг, словно по волшебству, стал быстро заполняться. Наверху с перил свесились девицы в нижнем белье, с улицы повалили зеваки. Обзаведясь аудиторией, Дамон Лезервуд распалился еще больше:
— Ну ты и наглец, Ковингтон! Это что же творится, джентльмены? Я заказал себе виски, а этот южанин его присвоил! Ну-ка верни мой стакан!
Толпа замерла в ожидании того, как развернутся события. Кейн однако промолчал и тогда, когда Дамон схватил его стакан и осушил жадно, неряшливо, залив себе всю грудь крепким дешевым пойлом. Он громко стукнул донышком пустого стакана о стойку, вытер рот рукавом и снова подступил к Кейну:
— Ты стоишь на моем любимом месте, южанин!
Толпа всколыхнулась, глухо зароптала и снова напряглась, ожидая, что крикливый здоровяк наконец получит достойный. отпор. Но этого не произошло. Со злорадным смешком Дамон оттолкнул Кейна и занял его место у стойки
— Это мое питейное заведение, а ты поищи себе другое. Иди туда, где подают выпивку любой швали, даже тем, кому больше пристало болтаться в петле!
Когда оскорбительная тирада отзвучала, в салуне наступила совсем уж гробовая тишина. Многие из собравшихся имели зуб на Дамона Лезервуда и нисколько не возражали бы против того, чтобы чужак как следует намылил ему шею. Молчание Кейна Ковингтона еще ничего не означало — тем страшнее могла быть расплата. Человек, у которого на совести убийство (не важно, было ли это самозащитой или нет), наверняка умеет постоять за себя и в обычной драке.
Так думали в толпе, так думал и Джо Саут, коротавший время в самом темном углу салуна. Он даже протрезвел, наблюдая за происходящим. Дамон Лезервуд умел отравить жизнь слабому, а Джо был слабейшим из слабых, а потому сейчас он всем сердцем надеялся, что будет отомщен. В безрадостной жизни молодого пьянчужки Кейн был лучом света, кумиром, пределом совершенства. От кого и ждать подвигов, как не от него.
Увы, ко всеобщему разочарованию, Кейн Ковингтон покинул салун, так и не сказав обидчику ни слова. Джо Саут сгорбился на своем стуле, осушил последний стакан виски и тяжело вздохнул. Ему хотелось разрыдаться как ребенку.