Дважды упрашивать Анри не пришлось. Он сделал страшное лицо, принял боевую стойку и, размахивая руками, попер на Бурова, как на буфет, открыв при этом пах и “подарив” опорную, выдвинутую вперед ногу. Во всем же остальном – орел. Антей, Геракл, воплощение мужских достоинств. Однако Буров обошелся с ним сурово, правда, вследствие врожденного человеколюбия без кастрации, но и без пощады, с мощной концентрацией.
– Ох!
От сильного пинка в бедро шевалье застыл, потом опустился на колено и, словно гладиатор в цирке, изумленно глянул снизу вверх.
– Это что ж такое-то, а?
– Ничего, ничего, бывает, – успокоил его Буров и резко, словно выстрелил, ударил кулаком о ладонь. – Ну-ка, попробуем еще раз. Только колени вы уж держите поплотнее…
И опять попер Анри – сумбурно, бестолково, размашисто, не работая ни тазом, ни головой. О том, что существуют подхлест, концентрация, ритм, темп, защита телом, он даже не подозревал. Знай молотил кулачищами воздух, неправильно дышал и все не переставал изумляться: как снова не достал? Опять? Опять? А как тут попадешь, если работаешь со “звонками” – перед ударом ногой опускаешь локти и замахиваешься по-деревенски – не телом, а рукой. Да еще глазами показываешь директрису атаки. В общем, посмотрел Буров на этот театр одного актера, жутко заскучал да и приласкал Анри по бицепсу и по голеностопу. Причем опять-таки дозированно, в четверть силы, с тем чтобы не травмировать, а отключить. И с левой стороны, дабы было чем ложку держать. Не звери все-таки – люди.
Наступила тишина. Некоторое время Анри просто сидел на полу, баюкая подраненную руку. Потом он помассировал подраненную ногу, встал и в какой-то странной задумчивости воззрился на Бурова:
– Да, такого я не видел ни в Англии, ни у Рошеро. Скажите, князь, а клинком вы владеете так же, как лопатой?
На его лице читались восхищение, зависть и вселенская скорбь. Чем-то он был похож на плачущего ребенка, который вдруг понял, что любимый заводной паровоз может ездить лишь по рельсам.
– Думаю, что нет, шевалье. У меня было слишком мало практики, – Буров скромно улыбнулся. – А вот вы, как я понял, недурственно владеете шпагой. Так что было бы совсем неплохо, если бы наши отношения в дальнейшем приняли форму взаимной полезности. Как говорили древние: ты мне, я тебе.
– Ну конечно же, князь, конечно, – Анри просиял, и, забыв все тонкости чопорного этикета, принялся жать Бурову руку. – Это будет такая честь для меня, князь! Этот самодовольный Рошеро вам и в подметки не годится. Да и англичане тоже.
Похоже, его заводной паровоз снова покатился по проложенным рельсам. А сам он без промедления оседлал своего любимого конька – снабдил Бурова нагрудником и маской, сдернул со стены пару фламбержей