– из тех, что, увитые плющом, бесчинствовали на просторах Греции. Чудо какая женщина – умная, страстная, загадочная, манящая. Венера, Цирцея, Медея, Клеопатра. Правда, понять не сложно, что выполняет свой долг, – но зато как! В общем, запал Вася Буров на Лауру Ватто не то чтобы до беспамятства и серьезных намерений, но до еженощных многоразовых излияний гормонов. К рыжей обольстительнице влекло, словно магнитом. А потому он старался не думать ни о Скапене, наверняка уже замыслившем какую-нибудь гадость, ни о курьере из Петербурга, который должен вот-вот прибыть с известием, что Буровых-князей и в природе-то не существует, нет, все тянул время, надеялся на что-то, не слушал внутреннего голоса. А тот ругался по-черному, матерно пульсировал в мозгу: “Вали, вали отсюда, так тебя, растак и этак! Засыпешься на бабе”. Буров же в ответ ему, тоже мысленно: “Нравится она мне, и все. В гробу я видел и Скапена, и курьера, и графа Орлова. Сами из князьев, имеем право. Заткнись”. В общем, не то чтобы любовь, но конкретно половая, почти что наркотическая зависимость. Как ее лечить? А главное зачем?
Между тем собрались. Натянули добрые, бычьей кожи сапоги, стряхнули с плеч осыпавшуюся с париков пудру, не забыли треугольные, с вычурным плюмажем шляпы. Аристократия, так ее растак, второе сословие <В феодальной Франции были три сословия: духовенство, дворянство и податное население – купцы, ремесленники, крестьяне, облагаемые податями.>, белая кость, голубая кровь. А вот деревья в парке уже пожелтели. Ветер шелестел мусором листвы, барственно пушил шапки хризантем, морщил частой рябью воду на прудах. Октябрь, нахмурившись, вступал в свои права.
– Эге, нам, похоже, повезло, – обрадовался шевалье, когда они уже вышагивали по главной аллее, и указал на отъезжавшую от дома карету. – Никак это сестренка? Сердце у нее отзывчивое, мимо не проедет. Да к тому же любопытна, как кошка.
Карета и в самом деле остановилась. С запяток соскочил ливрейный лакей, бросился к ореховой, в пасторальной росписи дверце.
– Вы это куда, господа? – Из экипажа выглянула Мадлена, голос ее звучал пленительно и томно, совсем не так, как когда она учила Бурова французскому. – Может, хотите внутрь? Не стесняйтесь, места для обоих хватит.
Выглядела она потрясающе – стеганый камзол из розового шелка с золотым шитьем и перламутровыми пуговицами, бархатный жилет с богатой отделкой, черные, в обтяжку, брючки до колена, шпажка на боку, бриллианты на туфлях и солитер на пальце. Этакий чертовски соблазнительный, похожий на пряник женоподобный кавалер. Мессалина, Ганимед и Сафо в едином лице и в мужском платье.