Он уселся за стол размером с футбольное поле, после чего стал казаться еще меньше, и помахал копией записки Уэбба, которую передал ему Грэхем. Потом заговорил с безапелляционностыо человека, каждое желание которого воспринимается как закон, каждое слово – как непререкаемая истина.
– Интереснейшее свидетельство душевного состояния моего друга Уэбба! Печально, очень печально. – Сняв с носа пенсне, он похлопывал им по бумагам, как бы акцентируя свои изречения. – Я подозревал, что он одержим навязчивыми идеями, но, должен вам признаться, даже я не понимал, до какой степени бедняга утратил равновесие.
– Что же вызвало ваши подозрения~ – спросил Грэхем.
– Я страстный шахматист, и Уэбб – тоже. Наша дружба держалась исключительно на общем интересе к игре. В остальном у нас было мало общего. Уэбб – чистый физик, и его работа не имела ни малейшего отношения к психическим расстройствам. И вдруг он стал проявлять и этой области жгучий интерес. По его просьбе я разрешил ему посетить клинику и даже понаблюдать за некоторыми пациентами.
– Вот как! – Грэхем так и подался вперед – А он как-нибудь объяснил этот свой внезапный интерес?
– Нет, да я и не спрашивал, – сухо ответил доктор Фосетт. – Его занимали в первую очередь пациенты, страдающие навязчивыми галлюцинациями в сочетании с манией преследования. Особое внимание он уделял шизофреникам.
– Это кто такие? – с невинным видом поинтересовался Воль.
Доктор Фосетт поднял брови:
– Пациенты, страдающие шизофренией, кто же еще?
– Что в лоб, что по лбу, – не сдавался Воль.
– Шизоидные эгоцентрики, – пояснил доктор Фосетт с выражением безграничного терпения на лице.
Воль обреченно махнул рукой.
– Придурок – он и есть придурок, как его ни обзови, – пробормотал он.
Фосетт пронзил его ледяным взглядом:
– А вы, как видно, склонны к категорическим суждениям.
– Я полицейский, – прищурясь парировал Воль, – а потому всегда секу, когда мне зубы заговаривают.
– Шизофреники, – ответил Фосетт таким тоном, каким обычно разговаривают с детьми, – это люди, страдающие особым видом душевного расстройства, которое в прошлом веке было известно как дементия прекокс. У них происходит раздвоение личности, причем доминирующая часть живет в фантастическом мире, который кажется им реальнее любой реальности. Для многих форм дементии характерны галлюцинации, которые могут варьироваться по интенсивности и детальности. Фантастический же мир шизофреника всегда одинаково ярок и неизменен. Если максимально упростить картину, то можно сказать: перед ним всегда один и тот же кошмар.