Топот бегущих ног. Глазок открылся. За ним был все тот же Марсин.
– А, это ты, фаплап! – приветствовал его Лиминг. Он презрительно фыркнул. – Ты, конечно, уже натрепался. Наябедничал офицеру, чтобы выслужиться. – Он выпрямился во весь рост. – Что ж, мне тебя жаль. Я бы сто раз предпочел оказаться в своей шкуре, чем в твоей.
– Тебе жаль? Меня? – Марсин всполошился. – Это еще почему?
– Потому что тебе несдобровать.
– Мне?
– Кому же еще? Не сразу, если тебе от этого легче. Сначала подождешь, помучаешься. А уж потом получишь сполна. Можешь, конечно, мне не верить. Поживем – увидим.
– Я только выполнял свой долг, – чуть ли не извиняясь, оправдывался Марсин.
– Это тебе зачтется, – утешил его Лиминг, – за все получишь по заслугам.
– Не понимаю, – заныл Марсин, нутром ощущая беду.
– Поймешь – не обрадуешься. И те вонючие фаплапы, которые лупили меня во дворе, – тоже. Можешь передать, что наказание для них уже отмерено.
– Я не должен с тобой разговаривать, – сказал Марсин, смутно сознавая, что чем дольше он стоит у глазка, тем прочнее к нему прилипает. – Мне пора идти.
– Ступай. Только мне кое-что нужно.
– Что?
– Мне нужен мой бопамагилви – та штука, которую забрал офицер.
– Ты ее не получишь без разрешения коменданта. А его нет и не будет до завтрашнего утра.
– А мне-то что. Мне он нужен сейчас.
– Сейчас нельзя.
– Ну и ладно. – Лиминг небрежно махнул рукой. – Сделаю еще один.
– Не положено, – крайне неуверенно напомнил ему Марсин.
– Ха-ха! – ответил Лиминг.
После того, как совсем стемнело, он вынул из-под скамьи проволоку и соорудил вторую штуковину – точную копию первой. Его дважды прерывали, но не застукали ни разу.
Закончив работу, он поставил скамью дыбом и влез на нее. Вынув из кармана недавно полученный моток проволоки, крепко привязал один конец к среднему пруту решетки, а сам моток подвесил за окном. Разведя слюной пыль, он старательно замазал блестящую поверхность проволочного кольца, так что заметить его можно было разве что уткнувшись в решетку носом. Потом соскользнул на пол и водворил скамью на место. Оконце располагалось так высоко, что нижняя часть решетки с пола была не видна.
Подойдя к двери, Лиминг прислушался и, выбрав подходящий момент, спросил: