Императрица с изумлением поглядела на него, а граф бессвязно шептал:
– Будто опоила она меня. Забыть ее не могу... Вот ведь как оказалось– то: во всю жизнь только ее и любил...
Екатерина глядела на него с возрастающим удивлением.
– Ты о ком... Алексей Григорьевич?
– Да ты что, матушка?.. – прошептал Орлов.
Екатерина продолжала смотреть на него с величайшим изумлением.
– Ваше величество... Неужто всерьез... не помните?..
– Ах, Алексей Григорьевич, – благодетельно сказала императрица. – Мы учредили три десятка новых губерний, выстроили, почитай, сто пятьдесят новых городов, заключили четыре десятка мирных трактатов... А сколь ко было войн и побед!.. И притом писали прозу, стихи, пьесы... Ну как тут нам все в голове удержать-то? – И она засмеялась и совсем ласково сказала: – Не сердись, Христа ради, Алексей Григорьевич, но... не помню.
Ветер, ветер метет снег по двору Петропавловской крепости, где когда-то был Алексеевский равелин и была та могила...
И заброшенная часовня во дворе разрушенного Новоспасского монастыря...
И старинный шандал с экраном в том таинственном старом доме: она томно склонила прекрасную головку, и все гадает, и все глядит в серебряный таз на маленькие кораблики с горящими свечами...