Движение учеников.
АНИТ. Завтра суд, Сократ.
СОКРАТ. Меня обвинил пифиец Мелет, но я не знаю такого.
АНИТ. Мелет обвинил тебя в полдень. После полудня тебя обвинил философ Ликон (усмехнулся), «старец, ясный умом». Он требует твоей казни от имени старейших людей города... Но и это еще не все, Сократ. От имени людей дела тебя обвинил... (Замолчал.)
СОКРАТ. Я понял, Анит.
АНИТ. Тебя обвинил я.
ВТОРОЙ вскакивает с ложа, но ПЕРВЫЙ удерживает его.
Есть возможность спастись, Сократ.
СОКРАТ. Как это сделать, Анит?
АНИТ. Ты дашь клятву не вступать в беседы с молодыми людьми. Твои беседы отвлекают их от дела, скажем так
СОКРАТ. Я легко дам такую клятву. Но до каких пор мы условимся считать человека молодым?
АНИТ. Ну хотя бы до тридцати лет, Сократ.
СОКРАТ. Ага, значит, у каждого, кто обратится ко мне с вопросом, я должен буду узнавать сначала, сколько ему лет. А вдруг он соврет или введет меня в заблуждение? Ведь ты знаешь, Анит, у нас в Афинах старцы так похожи на младенцев...
АНИТ. Я упрощу твою задачу, Сократ. Ты поклянешься вообще не заниматься философией.
СОКРАТ. Я понял. (С необычайной резвостью он вдруг бросается на Анита и хватает его за нос.)
На мгновение АНИТ опешил, но потом швыряет СОКРАТА обратно на ложе. Ученики бросаются на АНИТА
СОКРАТ (криком останавливает их). Не мешайте беседовать! (Как ни в чем не бывало, сочувственно.) Было трудно дышать, Анит? АНИТ (спокойно). Именно так, Сократ.
СОКРАТ. Боги определили тебе дышать в этом мире, а мне заниматься философией. Почему у тебя нельзя отнять дыхание, а у меня можно?
АНИТ (встал). Прошла треть ночи, Сократ, я иду спать. До встречи на суде!
ПЕРВЫЙ (переставая записывать, Аниту). Но в Афинах не судят философов.
АНИТ (оборачиваясь). Сократ – мудрейший из философов, и он заслуживает особой участи.
ПРОДИК. Я провожу. (Уходит вслед за Анитам.)
ВТОРОЙ (вскакивает). Я убью его.
СОКРАТ. За что? Все, что он совершает, это от незнания. Человеческая природа добра. Если бы все были просвещенны, зло исчезло бы. Например, если бы Анит умел правильно рассуждать, разве он желал бы моей смерти? Что может принести смерть тому, кто открывает истину? Стоит убить глаголющего истину, и тотчас людей охватывает любопытство к его вере и уважение к ней. Потому что нет ничего прочнее и притягательнее того, за что пролита кровь. О, частый путь истины: сначала все кричат – долой ее! – и убивают произносящего ее. Потом воскрешают эту истину и привыкают к ней. А потом говорят: «Ну, это нам всем уже давно известно!»
ПЕРВЫЙ (медленно). Я понял.
ВТОРОЙ. Я хочу, чтоб ты жил, Сократ.