Рам осторожно отполз в глубину кустов. Оттуда костра не было видно, но он уже насмотрелся достаточно. Голова Хоу, сильного сердитого Хоу… Рам не любил его: оказаться близко от Хоу – значило получить здоровую затрещину. Так, ни за что. Но сейчас, если попасться на глаза рыжеволосым, то и его, Рама, голова тоже покатится в костёр, он это понял.
Мальчик попятился назад, пока не отошёл далеко от пещеры, на прибрежную отмель. Вдруг он чуть не крикнул от радости: следы! Человеческие следы на песке отмели! Они источали слабый знакомый запах, и Рам в восторге уткнулся в песок и лежал так некоторое время, дрожа и всхлипывая от неожиданного счастья. Следы орды! Его орды! Они прошли здесь. Здесь! И Рам догонит их. Теперь! Сейчас!
Когда прошли по отмели люди, как далеко они могли отойти – об этом Рам не задумался, это было слишком сложно для его головы. Запах вселял надежду, он манил, и Рам последовал за ним. Куда? Всё равно.
Рам уже не думал, что его могут увидеть, услышать наверху. Забыв боль в плече и разбитых ногах, он бежал, не скрываясь, всхлипывая и подвывая на ходу.
Наконец усталость заставила мальчика перейти с бега на шаг. Время от времени он подходил к реке, погружал лицо в холодную воду и с жадностью пил, втягивая воду ртом, зачерпывать её ладонями он не умел. Купанье освежило бы его, но люди орды, как обезьяны, боялись воды и добровольно в неё не входили.
Иногда Рам нагибался и, не доверяя глазам, с наслажденьем принюхивался к следам на песке. Они шли здесь: запах становился всё сильнее! Значит, он догонял своих!
Вдруг мальчик издал тихий крик и кинулся к маленькому кустику: на колючей ветке висел клочок волос – тёмных, не таких, как рыжие волосы врага. Рам, задыхаясь от волнения и не обращая внимания на колючки, схватил клочок, зажал его в руке.
В этом месте заросший кустарником берег полого спускался к воде. Трава под кустиком была примята. Кто-то, сойдя с отмели, на четвереньках тяжело протащился в кусты, оставив на колючках клок волос. Запах не вызывал сомнений: это – свой.
Но другие следы шли по отмели дальше, и они тоже источали знакомый запах, там тоже прошли свои.
Рам остановился, ноздри его усиленно шевелились, морщины на лбу собирались в глубокие складки.
Следы разошлись. Куда же идти? Принюхиваться мало: приходилось думать. Рам мучительно гримасничал, нагибался к следам на песке, осторожно касался их пальцами. Затем поворачивался к примятым стебелькам травы, обозначавшим другой след, который уводил его вверх по обрыву. Наконец, не в силах решиться, он бросился на землю и, прижавшись к ней лицом, тихонько заскулил, как отчаявшийся щенок.