Доктор Хайвер немного осуждающе посмотрел на дочь, все-таки сидеть в обществе и шептаться — неприлично.
Но Донну это не остановило. — Послушай, Мэдлин, — сказала она, беря яблоко и разрезая ножом. — По-моему, все несчастья последних дней как-то связаны между собой, никогда раньше такого в Твин Пиксе не было: пожар на лесопилке, Лео Джонсона чуть не убили… — Ну, знаешь, Донна, и мы к этому причастны. Если бы не наш ночной звонок, с доктором Джакоби ничего бы не случилось. — Ладно, нам об этом лучше молчать, — сказала Донна. — Ну, все, — наконец сказал мистер Палмер, — по-моему, время уже позднее и нам с Саррой пора домой. Ведь так, Мэдлин?
Девушка согласно кивнула.
Гости еще раз поздравили Джесси с днем рождения, та раскланялась и не забыла пригласить всех на школьный спектакль.
О вреде отказа от вредной привычки. — И вновь вопрос: сколько же лет старику Хилтону? — Психоз американских парней, связанный с бессонницей. — Даяна — лучший слушатель Дэйла Купера. — Молитвы Одри Хорн своему элегантному богу. — Поползновение Джерри Хорна на собственность старшего брата. — Записка под дверью специального агента ФБР. — Эротические фантазии Одри Хорн. — Очередные загадки ночного гостя. — Третий свидетель. — Бред Ронни Пуласки.
Специальный агент ФБР Дэйл Купер лежал в своем номере в постели. Раны все еще продолжали болеть. Поэтому он старался не делать резких движений, не крутить головой. Он лежал, как бы приходя в себя, пытаясь восстановить силы, пытаясь вспомнить все дневные разговоры, проанализировать свои переживания.
Дэйл смотрел в белый потолок, пытаясь сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли. Но от усталости голова кружилась и сосредоточиться было очень непросто. И тогда Дэйл Купер понял, что нужно обратиться к неизменному собеседнику, который всегда его выслушает.
Он, превозмогая боль, потянулся к тумбочке и взял свой черный диктофон. Несколько минут он вертел его руках, думая, с чего начать разговор с Даяной. Ведь сказать у него было, в сущности, нечего, потому что едва его переживания и впечатления начинали приобретать словесную форму, как они тут же казались ему недостоверными, фальшивыми. И он уже принялся рассуждать о том как плохо, что двенадцать лет назад он бросил курить.
Сейчас ему страшно хотелось взять хорошую сигарету, щелкнуть зажигалкой и поднести голубоватый огонек к сигарете, затянуться… И может быть тогда мысли приобретут стройность, станут логичными и многие вещи он сможет понять, сделать из них правильные выводы.
Но сигарет у него не было, а спуститься вниз, в бар, он был не в состоянии.