Этим вечером помощник шерифа Энди Брендон не спешил уходить домой. Он специально оставил дверь своего кабинета приоткрытой и краем глаза следил за Люси, которая сидела за стойкой в приемной и упорно не желала смотреть на него. Помощнику шерифа очень хотелось подойти к Люси, взять ее за руку и попросить прощения за все свои недавние выходки. Но решиться на это Энди никак не мог. Он даже пару раз поднимался из-за стола, даже брался за ручку двери. Но выйти в коридор ему мешала гордость.
«Черт, — возможно, думал Брендон, — ведь Люси тоже не просто так осталась после службы в участке. Она же наверняка ждет, чтобы я подошел к ней, и мы помирились».
Он вновь брался за ручку двери и вновь не решался выйти в коридор.
Наконец, Люси, зло передернув плечами, накинула пальто, схватила сумочку и, встряхнув белокурыми волосами, выскочила на улицу.
Брендон с минуту сидел задумавшись.
Можно было, конечно, выскочить вслед за Люси, но что она подумает? Она решит, конечно же, что во всем виноват сам Брендон. А этого ему очень не хотелось. Он упаковал свои бумаги в папку и все время уговаривал себя, что не спешит, что ему все равно, успела Люси отъехать от полицейского участка или же ждет в машине.
Энди вышел на крыльцо. Дверь, сухо щелкнув, закрылась за помощником шерифа Брендоном. Остановившись на ступеньках, он стал вглядываться в зимнюю полутьму. Шел дождь, и чудилось, что вместе с каплями влаги на улицу опускаются сумерки, кружась над асфальтом как хлопья сигаретного пепла. У воздуха был холодный, горьковатый привкус.
Только что зажженные фонари казались очень печальными, как и огни в домах напротив полицейского участка. Они горели тускло, словно сожалели о чем-то, а редкие прохожие шли туда и сюда, укрывшись под уродливыми зонтами.
И помощник шерифа пожалел, что не прихватил зонтика с собой. Он накинул на голову капюшон плаща, но все же не спешил сойти со ступенек на тротуар. Он почему-то медлил.
В жизни каждого человека, естественно, бывают такие минуты, когда вдруг, он словно бы со стороны начинает смотреть на свою жизнь, словно бы внезапно вылупливается из скорлупы и видит этот мир новым. И это ужасно.
Нельзя поддаваться таким минутам, иначе жизнь превратится в сущий ад, и будет казаться, что ты сам виноват во всех своих несчастьях. Да, нельзя поддаваться таким минутам, надо скорее ехать домой и выпить чаю, кофе или чего покрепче.
И вдруг, прямо из темноты возле офицера Брендона возникла молоденькая девушка: тонкая, смуглая, призрачная. Откуда она взялась, Брендон и сам бы не мог ответить. Она остановилась у самого локтя офицера и шепотом, похожим не то на вздох, не то на плач сказала: — Мистер, можно мне обратиться к вам с просьбой? — С просьбой? — Брендон обернулся.