Мать строго посмотрела на него. — Я говорю о совсем другом. Мужчине, Энди, идет, если он позволяет себе что-нибудь лишнее. — Но, мама, ты же сама учила меня… — Энди запнулся, ему явно не хотелось вспоминать то, чему учила его мать. — И ты сам, Энди, — наставительно произнесла миссис Брендон, — только выиграл, если бы позволял себе что-нибудь лишнее. Конечно же, не всегда, а только иногда. Они бы все — и этот шериф Трумен, если только можно его назвать так, и агент ФБР Дэйл Купер признали бы тебя, признали бы все твои заслуги… — Извини, мама, но мне не хочется об этом говорить. Главное — делать свое дело честно, — Энди отправил в рот очередную порцию жареной картошки. — Больше всего меня злит, — воскликнула миссис Брендон, — твое спокойствие. Тебя никто не замечает, с тобой не считаются, а ты так спокойно все это воспринимаешь. — Ничего страшного не происходит, по-моему, — заметил Энди, — не стоит так горячиться. — Это я горячусь? — не на шутку разошлась миссис Брендон. — А по тебе так все хорошо. Ты спасаешь жизнь Трумену, а он? Он чем отблагодарил тебя? И это все, Энди из-за твоей мягкотелости.
Элизабет хотела вставить что-то, чтобы остановить свою родственницу, но махнула рукой. А та продолжала: — И еще эта Люси… Где ты только нашел такую дрянь? Она тебе совсем не пара. — Мама… — пробовал вставить Энди. — Нет, ты будешь слушать меня. Я тебя научу, наконец, быть мужчиной. — Но, мама… — По-моему, ты зря спасал жизнь этому Трумену, — зло говорила миссис Брендон, — если бы его убили, ты бы теперь был шерифом. — Мама, ты сама не понимаешь, что говоришь, — пробовал остановить ее Энди, — долг каждого полицейского защищать своего начальника. — Но ты бы тогда стал шерифом, как твой отец. — Не знаю, мама, даже если бы Гарри не стало… — Энди с трудом предположил последнее, — то думаю, шерифом стал бы Хогг. — Хогг! — мать прямо-таки закричала от негодования, — этот недоучка?
К чести миссис Брендон следует отметить, что среди ее многочисленных недостатков не было одного — расизма, поэтому ее ненависть к Хоггу ограничивалась тем, что он мог помешать сделать ее сыну карьеру. — Ты бы, Энди, уже был шерифом, как твой отец. — У нас должности не передаются по наследству, — робко вставил Энди. — Все из-за твоей мягкотелости, — все время возвращала разговор в прежнее русло миссис Брендон, — ты, Энди, боишься всех. Ты даже мне не можешь резко ответить. — По-моему, мама, это было бы не очень прилично, — заметил Энди. — Нет, ты не мужчина, — с сожалением в голосе произнесла миссис Брендон, — ты даже не умеешь ругаться. Из тебя так и не получился настоящий полицейский. Ты даже не можешь как следует напиться, — привела свой последний, сомнительный аргумент мать.